Милая - [96]

Я сказал ей, понизив голос:

– У нас обоих двойные имена. Я – Уилл Райан, мне двадцать девять лет. Я живу на двадцать второй Мотт-стрит в складском чулане и работаю в отеле «Montosh». У меня первая отрицательная группа крови, универсальная, и я играю в группе «Ivans». И я люблю кофе. Было приятно с тобой познакомиться, Миа.

– Мне тоже было приятно с тобой познакомиться, – сказала она.

– Мы сделали это, – сказал я ей. – Знаешь, говорят, что те, кто вместе смотрел в лицо смерти, связаны друг с другом на всю жизнь.

Она усмехнулась.

– Ты хитрый шалун, Уилл.

– Я бы сказал, неотразимый, – сказал я, наблюдая за тем, как она встает и нервно хватает свои вещи. Я шел позади нее по проходу, направляясь к выходу. Какой-то сукин сын чуть было не сбил ее с ног, пытаясь вклиниться в очередь. – Эй! Разуй глаза, приятель! – Когда Миа обернулась, одарив меня соблазнительнейшей улыбкой, я сказал: – Видишь, малыш, рыцари еще не перевелись.

Я всю дорогу шел за ней, пока мы не остановились у бордюра тротуара. Она ни разу не обернулась, пока ждала такси. Я зажег сигарету, поднял глаза к небу и начал молиться. Как раз в тот момент, когда ее такси трогалось с места, она взглянула на меня. Я энергично замахал рукой и беззвучно произнес: «До свидания, Миа, ты – милая».

В это момент мне ужасно захотелось позвонить Адди Чёрту и рассказать о полете. Мне хотелось сказать ему, что на этот раз я не думал о смерти… Единственным, что занимало мои мысли, была жизнь.

Трек Y: Молитва о нас

Оглядывая оставшихся гостей, маленькие белые огоньки, разбросанные повсюду, и сверкающую гладь пруда, я думал, что свадьба Дженни и Тайлера удалась как нельзя лучше. Это было абсолютно волшебно. Наша с Миа музыка сделала и без того прекрасный вечер еще более впечатляющим. Мне захотелось взять бутылку шампанского и прогуляться вокруг маленького пруда с Одри, но я нигде не мог ее найти.

Я пошел к коттеджу и открыл входную дверь. Сразу же я почувствовал какое-то движение. В тот момент, когда я завернул за угол, собираясь пройти по короткому коридору, я увидел Миа, которая, крадучись, тихо закрывала дверь одной из спален. Обернувшись, она врезалась прямо мне в грудь.

– Ты не видела Одри? – спросил я. Она только пристально смотрела на меня с ничего не выражающим лицом. – В чем дело, Миа? – Она по-прежнему равнодушно смотрела на меня, а потом из комнаты вышел придурок Дастин и встал у нее за спиной.

– О, нет. Неужели? Правда, Миа? Ты и он? – «Черт возьми, она трахалась с ним. О господи, ей потребуется дезинфекция». А потом вышла Одри и встала рядом с Дастином. Я всмотрелся в лицо Миа. Она выглядела грустной. Я не мог этому поверить. Я повернулся и пошел обратно по коридору, думая о том, насколько это нелепо – моя лучшая подруга и моя девушка вместе с Дастином, самой подлой и грязной свиньей во всей Вселенной, у которой венерическая болезнь.

Пойдя прямо к бару, я схватил бутылку виски и направился к пруду. До меня доносился голос Миа, которая что-то кричала мне вслед. Не поднимая головы, я залез в маленькую белую лодку и погреб от причала. Я все время думал: «Как могла Миа пойти на это, неужели у нее нет ни капли достоинства? Как мог Дастин так использовать ее, зная, до чего я дорожу ею? Как он мог, зная, что я отдал бы все ради того, чтобы быть с ней, быть с Миа?»

Она кричала, чтобы я вернулся и поговорил с ней.

– Я не намерен. Говорить. С тобой. Никогда! – завопил я. Я видел, как Дастин, стоя позади Миа, обнимает Одри. Я встал в лодке, едва удерживая равновесие, и показал им неприличный жест обеими руками. – Идите вы все к черту! – Я чуть было не упал, поэтому я сел и погреб дальше в темноту, а потом прокричал напоследок: – Не ищите меня!

Я все еще различал их в свете огней, но знал, что они не видят меня. Доплыв до противоположной стороны, я вытащил лодку на берег и взялся за виски. Сначала я услышал ее, а потом увидел, как она идет ко мне по тропинке.

– Уилл?

– Не приближайся ко мне, Миа, черт бы тебя побрал. Клянусь богом, я уплыву на середину этого проклятого пруда и останусь там до следующего года.

Стоя там, где остановилась, она спокойно и ласково сказала:

– Когда я вошла в комнату, мне показалось, что вы с Одри занимаетесь сексом. Мне не было видно, кто находится за ширмой. Я постаралась выскользнуть из комнаты и в этот момент наткнулась на тебя. Я была в смятении.

Я поверил ей, но в тот момент был не в силах взглянуть ей в лицо. Одри и Дастин унизили меня, и я знал, что Миа жаль меня.

– Уходи, Миа.

Следующий час я провел в маленькой лодке, думая обо всем, думая о своей жизни, думая о том времени, когда Миа спрашивала меня о моих мечтах и надеждах. Я знал, что она, несомненно, неотделима от них, но знал, что должен быть терпелив по отношению к ней. На то, что Одри и этот озабоченный Дастин, вероятно, снюхались прямо у меня под носом, мне было наплевать. Я думал только о том, какое счастье, что это была не Миа.

Я пошел в коттедж и увидел, что она спит, совершенно спокойная и прекрасная. Длинные темные волосы, заплетенные в косу, покоились на плече. Она лежала на одной стороне кровати, плед был наполовину сдвинут, почти не скрывая ее майки и трусиков. Честно говоря, к этому моменту мне уже не хотелось просто трахнуться с Миа. Думая, что буду с ней, я думал только о том, как нежно буду любить ее. Той ночью мне ужасно хотелось заняться с ней медленным, нежным, сонным сексом. Я лежал поверх пледа у нее за спиной, наблюдая за тем, как она спит. Мои мысли вернулись к свадьбе, я вспомнил о том, как она шла по проходу, как сильно мне хотелось увидеть ее в белом, но и в том платье она выглядела потрясающе. Я думал о том, как она отреагировала, увидев Дженни, и с какой милой завистью она внимательно смотрела на нее, идущую под руку со своим отцом. Я знал, что Миа думает о своем отце и что горесть и боль все еще давят на нее тяжелым грузом. Я думал о том, что она всегда была одинокой, даже когда встречалась с идиотом Бобом. Миа казалась маленькой потерянной душой, и я понимал, что должно пройти немало времени, пока она придет в себя. Потом мои мысли переключились на то, что было бы, если бы я удержал ее, и я молился о том, чтобы она позволила мне удержать себя, молился о нас.