Михаил Тверской - [73]

Казалось, у Москвы нет никаких шансов выйти в первый ряд русских княжеств. В случае бездетной кончины Даниила Московский удел быстро растворился бы среди земель великого княжения Владимирского.

Но где-то высоко наверху судьбу Москвы решили иначе.

Историки указывают на исключительно благоприятное географическое положение Москвы, находившейся как бы в фокусе многих сухопутных и водных торговых путей (131, 397). Однако наши скудные представления о торговом движении и «транспортных потоках» в те далёкие века делают любые построения в этой области весьма шаткими.

Карамзин назвал вещи своими именами, когда сказал: «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, возвысил главу и спас отечество» (70, 20). Действительно, как бы ни старались историки найти убедительные объяснения триумфа Москвы, в этом всё же остаётся большая доля необъяснимого, даже чудесного.

Имя и судьба

Оба основоположника — Михаил Тверской и Даниил Московский — носили имена, исполненные глубокого провиденциального смысла. Можно сказать, что уже одними своими ветхозаветными именами они возвышались над толпой тогдашних князей и внушали уважение к себе.

Имя Даниил вызывало в памяти величественную фигуру библейского пророка Даниила, который истолковал загадочные сны вавилонского царя Навуходоносора, остался невредимым во рву с голодными львами и пророчествовал о скором конце времён. За этим таинственным гигантом выстраивается целая шеренга Даниилов «второго ряда». Это и первый русский паломник в Святую землю игумен Даниил, и писатель времён Всеволода Большое Гнездо Даниил Заточник, и древний византийский подвижник Даниил Столпник, и, наконец, первый московский князь Даниил Александрович, названный в честь преподобного Даниила Столпника.

О символическом значении имени Михаил мы уже говорили выше.

Сходство имён продолжилось и сходством биографий, во всяком случае — их первых этапов. Князь Даниил Московский родился в 1261 году. Судя по данному ему имени, это произошло где-то близко от 11 декабря — дня памяти Даниила Столпника. Он был на десять лет старше Михаила Тверского. Но оба они росли без отца. Ярослав Тверской умер, так и не увидав младенца сына. Даниил лишился отца в возрасте двух-трёх лет. Вероятно, тогда же он потерял и мать — полоцкую княгиню Александру Брячиславну. В противном случае вдовствующая княгиня-мать едва ли отдала бы младшего сына на воспитание в Тверь.

Итак, заметим, что и Михаил Тверской, и Даниил Московский были, что называется, «безотцовщиной». Людям с такой судьбой — а среди них Дмитрий Донской, Иван Грозный, Пётр Великий — легче даются нетрадиционные решения и неожиданные поступки. Раннее одиночество способствует выработке характера и умению постоять за себя.

Много лет Даниил и Михаил жили бок о бок при тверском дворе. Разница в возрасте и происхождении не допускала между ними братских отношений. Кажется, это было им только во благо. Ещё римляне полагали, что «чем ближе люди по родству, тем более острое чувство вражды питают друг к другу» (130, 539). Основоположники двух главных княжеских домов Северо-Восточной Руси не были врагами. Вплоть до последних лет XIII столетия Даниил и Михаил в княжеских спорах выступали заодно против триумвирата Андрея Городецкого, Фёдора Чёрного и Константина Ростовского. Однако логика борьбы диктовала свои императивы, и отношения между кузенами стали портиться...

Московская экспансия

За порогом 33-летия — «возраста Христа» — Даниила словно подменили. Он стал дерзким и воинственным, почувствовал прилив новых сил. В нём проснулась та неукротимая энергия экспансии, которую Л. Н. Гумилёв назвал красивым словом «пассионарность». Маленькая Москва стала расти как на дрожжах, а её дотоле смиренный и осторожный князь стал действовать размашисто и уверенно...

Летописцы заметили перемену в образе Даниила и стали следить за его действиями. Однако в их кратких сообщениях можно разглядеть лишь наступательную стратегию московского князя, тогда как его тактика остаётся скрытой от потомков. Что же касается стратегии, то она сводилась к одной простой, но принципиально важной для Москвы установке. Даниил поставил своей главной задачей овладение всем течением Москвы-реки от истоков до устья. Оба эти района — истоки Москвы-реки вблизи Можайска и её устье возле Коломны — имели огромное стратегическое значение. В треугольнике Можайск — Вязьма — Зубцов находились верховья Днепра, Вазузы, Угры и Москвы-реки. Иначе говоря, это было распутье, от которого дороги шли на запад, юг, север и восток. Что касается Коломны, то она открывала (или закрывала) для москвичей и шедших через Москву транзитных грузов выход к Оке.

Присоединение Можайска к московским владениям не привлекло внимания летописцев. Вероятно, оно происходило постепенно и без триумфальных литавр. Возможно, здесь сыграли свою роль брачные союзы Даниила и его сыновей, о которых источники не сообщают почти ничего. Во всяком случае, никаких сообщений о московской экспансии в сторону Можайска в летописях до весны 1304 года нет. Летописец отмечает лишь шумные распри среди смоленских князей — потомков внука Мономаха Ростислава Мстиславича — и бесплодные походы на Можайск и Смоленск ярославского князя Фёдора Чёрного. Даниил ненавидел этого самоуверенного выскочку и, кажется, поддерживал в Смоленске его врагов.