Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России - [75]

.[116]

Поучительный пример отношения правительства к предводителям дворянства в период реформ относится к 1873— 1874 гг. Озабоченный ростом активности популистов и стремясь остановить распространение вредных для благополучия семьи, общества и государства идей, Александр II принял предложение своих консервативных советников передать надзор над начальными школами губернским и уездным предводителям дворянства. В указе на имя министра народного просвещения графа Д.А. Толстого император призвал «верное мое дворянство стать на страже народной школы… [против] тлетворных и пагубных влияний», сохранить «дело народного образования в духе религии и нравственности», напоминая, что члены первого сословия всегда служили «примером доблести и преданности гражданскому долгу…»^{422}. И уездный предводитель дворянства законом 1874 г. был сделан председателем уездного училищного совета, несущего ответственность за открытие новых школ и поддержание порядка в уже действующих, с правом увольнения неугодных учителей. Одновременно же на губернского предводителя дворянства возложили наблюдение за всеми начальными школами его губернии^{423}.

Как признание его расширенных обязанностей, сделавших обязательным его постоянное пребывание в уездном городе, в 1878 г. чин уездного предводителя был повышен с шестого класса до пятого, — правда, для получения пятого класса нужно было отслужить в этой должности три срока и быть переизбранным на четвертый. Предводители не получали жалованья от дворянских обществ, но земства нередко выплачивали им денежное содержание в качестве компенсации за время и энергию, которые они тратили помимо своих непосредственных предводительских функций и которые стали более трудоемкими, чем их чисто сословные обязанности. Помимо этого, некоторые дворянские собрания оплачивали предводителям дорожные и административные расходы. В самом прямом смысле слова, уездные предводители дворянства были «теперь не столько представители дворянства, сколько органы правительственного режима, исполнители его воли и разных административных распоряжений»^{424}.[117]

Поскольку на губернском уровне органы государственной власти были представлены в большем объеме, чем на уездном, губернский предводитель дворянства являлся в первую очередь руководителем и представителем первого сословия и только во вторую — агентом правительства. Тем не менее он также оказывался членом различных губернских административных образований и непременным председателем двух органов — земского собрания и училищного совета, по поводу чего Свод законов справедливо отметил, что он «в случае общих присутствий с губернскими чинами, занимает первое место после Губернатора»^{425}.

По свидетельству А. Романовича-Славатинского, автора образцовой работы по истории дворянства, до освобождения крестьян немногие дворяне стремились занять должность предводителя, поскольку она требовала больших расходов, включая ожидаемые дворянами роскошные обеды, особенно в период проводимых каждые три года собраний, и поэтому «могла манить только весьма богатых, досужих помещиков». Небольшое число достаточно богатых и готовых служить дворян, пишет автор, переизбирались по нескольку раз — три срока были почти правилом, не редки были пять сроков, но и семь или девять сроков тоже не были чем-то неслыханным. Предводители, замечает также Романович-Славатинский, обычно принадлежали к ничем не выделяющимся, провинциальным семьям — без титула и не древнего происхождения^{426}. Эта характеристика дореформенных предводителей дворянства хорошо согласуется с их изображением Терпигоревым, которое относится к первому пореформенному десятилетию: «Наш уездный предводитель, бессменно прослуживший четыре трехлетия, месяца за два умер, и теперь предстояло многотрудное дело выбрать человека, который удовлетворял бы в одно и то же время и всем “партиям” и всем требованиям предводительского ранга, т.е. чтобы это был человек сильный и умный, стоящий выше всех сословий, или чтобы это была бесцветная личность; но в том и в другом случае чтобы был человек если и не богатый, то уж во всяком случае с хорошими средствами»^{427}. Писавший в начале двадцатого века исследователь права барон С.А. Корф также утверждал, что предводители дворянства служили по много сроков подряд, но при этом он, в отличие от Романовича-Славатинского, объяснял это тем, что небольшая группа видных дворян, имеющихся в каждой губернии, стремилась занять эту должность и практически монополизировала ее, привлекаемая к ней сопутствующими этому положению властью и почетом. Об этом же пишет и советский исследователь, утверждающий, что в пореформенный период треть губернских предводителей дворянства оставалась на этом посту дольше чем по три срока^{428}.[118]

Это общепринятое представление нуждается в корректировке, по крайней мере в отношении губернских, а вероятно, и уездных предводителей дворянства. Между 1777 и 1910 гг. в сорока семи губерниях Европейской России, в которых в те или иные годы существовала эта должность, 983 дворянина служили на посту губернского предводителя