Миф о красном терроре - [3]
Выпускались уродливо-добротные обувь и одежда, но «работала» фарцовка, «комки» и «березка». Каторжный труд ёрнически воспевался как праздник…
И цистернами лились кровь и гной на все прошлое, которое мы, естественно, уже не знали, а те, кто был старше, уже не помнили…
И все это была ложь.
Ложь была в том, что никто не говорил о несопоставимом отставании России еще тогда, в начале века. Но обманули всех, и меня, конечно, в том числе. Я, потомок старого казачьего рода, будучи политзаключенным и сидя в лефортовской одиночке, люто ненавидел коммунячий сатанинский совдеп, который украл у всех нас «естественный» путь развития великой России, которая должна была быть в числе мировых лидеров.
Но я сам прозрел случайно.
Где-то в 1988 г. мне с приятелем в одном издательстве предложили интересную халтуру. И мой приятель, педант-аккуратист, и я, который в Лефортово получил от Калымского Гитлера погоняло Буквоед, должны были собрать статистические данные, наглядно демонстрировавшие бы перспективную динамику развития России и ее возможное место в пятерке мировых лидеров, если бы выродки-большевики не совершили (по Зюганову и Геббельсу) величайшую в мире катастрофу — революцию 1917 г. Книга (без особых претензий) должна была называться «Последний гвоздь в гроб большевизма».
Вышло все наоборот. Через некоторое время, читая дореволюционные статистические сборники и брошюры экономистов того периода, мы готовы были доказывать, что Россия (в подушном исчислении) была самой нищей и убогой страной цивилизованного мира, а Первая мировая война добила ее окончательно.
Россия (без революции 1917 г.), выйдя из войны где-то в 1919 г., вначале бы развалилась на «самостийные» регионы, а после того как от тотальной безперспективности жизни Центральная Россия неизбежно бы обезлюдела, государство (как аппарат) вначале повисло бы в воздухе в силу социальной ненужности, а после просто перестало бы существовать.
Положение России (структура управления) было бы похоже на то, в каком оказалась Византия в последние годы своего существования, когда Палеологи владели одним Константинополем. Только с одной поправкой — через Москву не «протекает» Босфор, и тут не с кого брать «пропускные». Вывод был безспорен: революция 1917 г. спасла Россию от исторического самоуничтожения.
Я вместе с вами как бы повторю путь открытия своего прошлого, и это важно, так как прошлое, представленное нам с «точностью до наоборот», помогло нам молчаливо наблюдать, как сатанинские силы реставраторов разрушают данное от Бога совершеннейшее в истории общество всеобщего счастья и гармонии, в котором мы по Божьему промыслу жили до страшного, инфернального периода под названием «перестройка».
И да поможет нам Бог в грядущей революции и битве за восстановление утраченного счастья.
Как вообще формируются эти и подобные им радикальные оценки своего бытия? Сравнением? А с чем или с кем? Если вообще сравнение имеет смысл, ибо отрицает самобытность независимой личности, которая воспринимает мир, как он есть; сравнение по своей природе полярно.
Например, если средний человек будет всегда помнить, что каждую минуту в мире погибают от голода, катастроф и насилия несколько десятков человек, — хорошо ли он живет? Естественно — прекрасно!
Вправе ли человек сравнивать свое бытие с уровнем существования какого-нибудь представителя финансовой элиты? Человек может осознать себя в теле сына швейцарского банкира, но с таким же успехом и в теле мальчишки, стоящего в очереди за похлебкой от «Красного Креста» где-нибудь в выжженной солнцем сенегальской пустоши, или сыном плотника в Рязани.
Удобная штука — «чуйвства» — можно поставить кинокамеру в спортивном зале, где трезвые парни отрабатывают броски, приемы дзюдо, а можно, надрывно педалируя брезгливый гнев и жалость, снимать длиннющие очереди за водкой (пример — два фильма Говорухина с диаметрально противоположными оценками «объективной реальности»).
А не такие ли, как ты, истерики вместе с Федьками Угловыми настроили не знающего реальной жизни царствующего придурка ввести «сухой закон»?
Сравнение? И главное с Америкой! А почему с ней? Дело ведь не в том, хороша или плоха эта страна, а в логической обоснованности сравнения.
Можно ли сравнить кальмара и журавля?
Это только в детстве можно «сравнивать»: кто сильней — слон или кит? Должен ведь быть какой-то общий базис, количественные отличия которого и будут оценочным сравнением.
Можно ли сравнивать Дольфа Лунгрена и Сталлонова? Или Тайсона и чемпиона бокса в легком весе? А ведь все — мастера своего дела.
Откуда же у россиянина появилась бредовая идея сравнивать Россию с США?
Как вообще складываются оценки и какова их роль в формировании стимула для изменения формы (и сути) своего бытия?
Философы, психологи и социологи на эту тему написали трейлер никому не понятной белиберды, но давайте упростим задачу. Оставим пока в покое «внутренний мир»: чужая душа — потемки. Выразим человека во внешнем проявлении, в действии, и тогда у нас сразу же образуются всего лишь три легко наблюдаемых формы реального проявления личности как таковой:
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.