Мгновенья вечности - [39]

— Привет, Степка! Чего один сидишь, иль все твои друзья разбежались от зависти? Ты ж у нас нынче первый герой! Весь поселок только о тебе говорит, как сумел воров в моем магазине поймать. Если б не ты, они б все выпили и сожрали. Сторож никудышний стал, совсем состарился со своим Трезором. Теперь мне пообещал Сазонов сигнализацию установить. Ох, и крутую! С нею ни собака, ни сторож не понадобятся.

— А мне Трезора жаль. Его сторож-дед совсем кормить не станет, а может, прогонит.

— Почему так думаешь?

— Старик тот скупой. Наверно, вовсе бедный. Сам жрет, собаке не дает. Трезор облизывается, а дед не видит.

— Эх, Степа! Этого старика дети забыли и вовсе не помогают. А на пенсию не разгонишься. На хлеб еще хватает, а вот на масло и сахар уже и не мечтай.

— А мне мамка тоже сахар не давала, говорила, что жопа слипнется,— вспомнил малец.

— Ты забудь ее. Тебе папка другую мамку приведет. Хорошую, она не обидит тебя.

— А где он ее возьмет?

— Найдет! Поселок у нас большой. Бабья хватает. Какую-то приглядит себе!

— А я не какую-то! Хорошую хочу, чтоб из дома под жопу не выгоняла ночью. Знаешь, как холодно на порогах спать. Утром встаешь, ноги болят. А домой идти страшно. Мамка, если пьяная, по морде даст и опять выкинет на двор. Хлеба не давала, я сам у ней воровал, когда сильно жрать хотел,— сопнул пацан обидчиво.

— Не повезло тебе,— вздохнула Валя, погладила мальчишку по щеке, обняла, прижала к себе накрепко.

— Я тебя в мамки хочу. Мы б с тобой дружились. Ты добрая и теплая. И у тебя дядьки нет, а у папки тетки.

— Я старая. А папка молодой. Он на мне не женится. Молодую возьмет,— скульнула Торшиха.

— А если я попрошу его про тебя?

— Не надо! Над ним весь поселок начнет смеяться. Скажут, что совсем глупый.

— А разве любить стыдно?

— Смотря кого!

— Значит, и мне нельзя мою воспитательницу любить?

— Когда вырастешь, все сам поймешь.

— А взрослые уже не любят. Они просто живут вместе, совсем скушно. Я так не хочу.

— Мы давай дружить с тобой. Друзья тоже друг друга любят. А нам с тобой сам Бог велел, я тебя спасла, ты меня выручил.

— Давай! Я тебе всегда помогать стану! — пообещал мальчишка уверенно, уплетая за обе щеки конфеты, какими угостила Торшиха.

Когда Степка вернулся в дом, Яшка говорил по телефону Мальчишка сопел, кряхтел, ожидающе смотрел на человека, прося взглядами поскорее закончить разговор и уделить внимание ему, но Яшка не спешил класть трубку и крутился возле аппарата, обещая кому-то придти сегодня в гости Степка понял, что Яшка пойдет к какой-то тетке и может быть захочет привести ее домой. Мальчишка стал дергать человека за рукав, а когда тот глянул, Степка предложил ему:

— Давай в гости вместе пойдем. К тетке Вале, магазинщице. Я почти уговорил ее!

— Куда уговорил? — вылупился Яшка.

— Насовсем к нам!

— Ты что, Степка? Как посмел, кто разрешил тебе? — спрашивал пацана, о чем он говорил с Торшиной.

— Она мне каждый день конфеты будет приносить, а вам с дедом сигареты и пиво. Она добрая, даже сторожевого Трезора кормила. Тетка Валя совсем не старая. Ты не бойся, что на тебя брехать станут, главней, что она всех нас любить будет, по-настоящему.

— Да, Степка! С тобою не соскучишься! Но пойми! Я вовсе не собираюсь жениться. Зачем нам в доме чужой человек? Разве самим плохо, иль тебя обижают?

— Нет,— согласно кивнул мальчишка. И добавил задумчиво:

— Но у всех мужчинов тетки зачем то есть. Значит, и тебе заиметь надо.

— Успокойся. Тетку можно найти, но ее не обязательно вести в дом. Знаешь сколько с нею забот? Вон Анискин от своей жены каждый вечер куда-нибудь убегает. Совсем запилила мужика.

— А мы хорошую найдем.

— Они все хорошие, пока в родном доме живут и не расписались. Как только станут женами, тут в своем доме углов покажется много. Лучше без них, холостяком жить. Никто шею не выкрутит и нервы не взмотает.

— А я не стану один жить. Самому скушно и холодно. Приведу себе жену. Она будет, как бабуля, жрать готовить, убирать, стирать, ночами сказки рассказывать.

— Размечтался! Они такие сказки наговорят, что небо с овчинку покажется. Баб вообще не стоит слушать.

— И бабулю?

— Она у нас особая, таких больше на всей земле нет.

— А мы найдем. Ну нельзя нам вовсе безтетошными жить,— не соглашался Степка.

— Нам хватает бабули. Другую приводить не к спеху. Обойдемся как есть. Иди, поиграй в гараж, вон и дед идет с работы. Скоро бабушка вернется домой. А мне нужно идти на встречу с человеком. По делу.

— Возьми меня с собой!

— Не могу. Тоскливо тебе будет. Останься дома.

— А ты скоро вернешься?

— Не знаю, как получится.

Яшка уже обувался, когда в дом вошел Илья Иванович. Глянув на сына, спросил:

— На свиданье торопишься?

— Ну да!

— А мы с Сазоновым характеристику сочиняли для Прониной. Отчим ее в Израиль отправляет. А там без характеристики не берут.

— Почему из милиции, а не из школы?

— Да потому, что школьная не берется в расчет. Ну что в ней, стандартные данные дадут. А нашим отзывам верят.

— Что ж вы насочиняли? Правду?

— Если написали бы все как есть, ее не только в Израиль, к билетной кассе без намордника не подпустили б. Кому она там сдалась бы, эта чмо? Но и в поселке оставлять не хочется. Одно ей званье — шалава! Пусть уезжает поскорее. Может, там мозги выправят. Отчим выклянчил характеристику. Обещал за неделю все документы Верке сделать. Достала она домашних. До того довела, что отчима от нее трясти стало.