Мгла над Гретли - [9]

Он вздохнул с облегчением. Моё предложение явно расположило его в мою пользу. Я воспользовался этим, чтобы попросить у него рекомендательное письмо к директору авиационного завода Белтон-Смита.

— Возможно — сказал я, — у них найдётся какая-нибудь работёнка по моей специальности.

Он тут же вызвал секретаря и продиктовал ему письмо. Это только подтвердило то, о чём я неоднократно говорил в Отделе: если ты изъясняешься по-английски и не носишь на груди нацистский “железный крест”, ты можешь спокойно и обстоятельно осмотреть в Англии всё, что тебе угодно.

— В это время я обычно обхожу цеха — сказал Хичэм, кончив диктовать письмо. — Хотите взглянуть на нашу работу?

Он очень гордился своим предприятием и часа полтора водил меня из цеха в цех, объясняя что к чему и возмущаясь недостатками.

Директор приказал заготовить копии с рекомендательных писем, и, закончив осмотр, мы направились через двор к конторе. Но тут его остановил цеховой мастер. Я решил пройти вперёд и подождать его у входа в контору. Сержант полиции, который беседовал с кем-то у проходной, направился в мою сторону. Это был совсем молодой парень, этакий новоиспечённый сержант, преисполненный служебного рвения.

— Минутку, — сказал он таким тоном, как будто я пытался улизнуть. — Прошу предъявить пропуск.

— У меня нет пропуска, — ответил я ему вежливо.

— Находиться на территории завода без пропуска категорически запрещено, — выпалил он.

Что можно было на это возразить? Я объяснил ему, что поджидаю директора, с которым у меня деловое свидание.

— В чём дело, сержант? — прозвучал начальственный голос.

Обладатель этого голоса только что вышел из конторы. Это был неприступного вида, подтянутый мужчина лет под шестьдесят, с дряблым лицом, кустистыми бровями и аккуратными седыми усиками. Он походил на наших генералов времён прошлой войны. Хотя он был в штатском, чувствовалось, что он готов облачиться в мундир в любую минуту. Сержант вытянулся перед ним в струнку и отсалютовал. Эти двое были под стать один другому. Два сапога пара.

— Хотел проверить его пропуск, сэр, — отрапортовал сержант.

— Правильно, — гаркнул тот. — Только что приказал коменданту прислать человека на проходную. Распустили народ…

— Так точно, сэр!

Затем они оба сурово взглянули на меня. Таким людям необходимы подчинённые. Кто-нибудь, кого можно было бы наказывать и распекать. Иначе их существование теряет всякий смысл.

— Я уже объяснил, что я с мистером Хичэмом. Он только что водил меня по заводу. А впрочем, вот и он! Можете спросить его самого.

— Отлично, сержант. Можете быть свободны.

Сержант снова отсалютовал, но, прежде чем уйти, наградил меня долгим и выразительным взглядом за то, что я так подвёл его перед начальством. Хичэм подошёл и представил меня. Оказалось, что это не кто иной, как полковник Тарлингтон, тот самый, о котором прошлой ночью говорили в баре. 

— В чём дело, Хичэм? — сказал полковник, едва кивнув в мою сторону. — Что я вижу? Опять этот Стопфорд в столовой комиссии.

— Да, — подтвердил Хичэм вяло.

— Как можно мириться с подобными вещами? Ведь он в чёрных списках. Ведь он коммунист.

— Мне это известно, — сказал Хичэм с ещё более озабоченным видом, чем обычно. — Но его выбрали рабочие, и, если они хотят его, не можем же мы им запретить…

— Не только можем, но и должны, — разозлился полковник. — Проще простого. Завтра же подниму этот вопрос на заседании правления. Вы знаете, как я на это смотрю, Хичэм. Завод выполняет секретные заказы, а у нас тут во всех комиссиях позасели коммунисты… По городу шныряют немецкие беженцы — в таком беспорядке сам чёрт ногу сломит. Предупреждаю вас: я собираюсь принять крутые меры. Не только здесь, на заводе, но и в городе… Да, крутые меры. — Он резко кивнул нам обоим и чеканным шагом пошёл прочь.

— Я уже слыхал о нём, — сказал я Хичэму, когда мы поднимались по лестнице.

— О ком? О Тарлингтоне?

— Да. Что он за человек?

— Видите ли, — начал Хичэм, как будто в чём-то извиняясь, — он тут важная шишка. Вообще-то он землевладелец, но, кроме того, и член правлення, и мировой судья, и… всего не перечислишь. Само собой разумеется, большой мастер на всякие там речи по случаю дня военно-морского флота и всё такое прочее. По только уж больно перегибает палку. Сейчас он помешался на немецких беженцах — считает, что все они шпионы, члены “пятой колонны”, добился даже того, что одного из них — отличного химика-металлурга из Австрии — выгнали с нашего завода.

— Волевой стиль руководства? — подсказал я.

— Куда как волевой, — вздохнул он. Может быть, почувствовав, что слишком далеко зашёл, он вдруг снова вернулся к своему обычному озабоченному тону.

 Вот ваши письма, мистер Ниланд. Правлению я представлю копии. А вот письмо Робсону из Белтон-Смита. Но, пожалуйста, дайте мне знать, прежде чем принять их предложение. Нам, чёрт побери, самим нужны люди.

Сержант всё так же околачивался у проходной. Хотя он видел меня с начальством, я знал, что он относится ко мне с подозрением. Если бы он мог к чему-нибудь придраться, то, вероятно, с удовольствием отволок бы меня и отделение.

Бар открывался поздно, и делать в отеле было нечего. Я вспомнил о маленьком театре-варьете. Когда я добрался до театра, представление уже началось. Мне дали место в партере.