Между временем и Тимбукту, или «Прометей-5» - [11]
Стони: Мне действительно очень повезло.
Лайонел Дж. Говард: Человечество стало походить на косточки в малине.
Стони: Косточки в малине?
Лайонел Дж. Говард: Вспомни, как плотно лежат косточки в малине… И люди стиснуты точно так же — не продохнуть. Почему ты задержался?
Стони: По глупости…
Лайонел Дж. Говард: Еще пара минут ожидания, и я бы ушел отсюда.
Стони: Решились бы… продолжать такую жизнь?
Лайонел Дж. Говард: Ты называешь жизнью то, что снаружи? Я такой жизни не признаю.
Стони: Не знаю, не могу подобрать нужное слово.
Лайонел Дж. Говард: Я выбрал цианистый калий. Моя жена, бог знает почему, советовала мне угарный газ. «Мади, — сказал я, — умереть от цианистого калия гораздо мужественнее». Когда начали осуществлять программу самоубийства «Нравственность», я написал президенту Соединенных Штатов, что ветераны должны иметь право на то, чтобы их при всех регалиях привязали к столбу и взвод морских пехотинцев Соединенных Штатов, в голубой форме, расстрелял бы их. Я получил официальный ответ. В нем говорилось, что мое предложение направлено на рассмотрение Ассоциации ветеранов. Скорее всего, штабные чиновники просто выбросили его в мусорную корзину.
Телекомментатор: Трудно себе представить, не правда ли? День без противозачаточных пилюль… День без оцепенения внизу живота… День без…
Стони: Что это?
Лайонел Дж. Говард: Служанки пичкают меня рекламной жвачкой. Предлагают средство от этого ада на Земле.
Телекомментатор: Чудесные пилюли, контролирующие численность населения! Чудесные пилюли, помогающие нам идти по жизни до тех пор, пока не придет день несказанного блаженства — блаженства благословенной смерти! Только мирно переступить порог нравственного самоубийства! Ваша любимая еда от Говарда Джонсона… которую приносят очаровательные официантки… в восхитительный номер самоубийцы, где вы в одиночестве можете испустить дух. Вам еще не надоело жить? Почему вы до сих пор не позвонили в местный салон самоубийства? Грядет день, когда все поймут нравственность самоубийства!
Лайонел Дж. Говард: Целыми годами слушал эти правительственные бредни. И всегда считал их совершенно бесполезными.
Нэнси: Мистер Говард, вы, кажется, отдали предпочтение цианистому калию?
Лайонел Дж. Говард: Я мало чего предпочитал в этой юдоли слез. В том числе, наверное, и цианистый калий.
Нэнси: Время пришло.
Лайонел Дж. Говард: Могу я еще раз прочесть рекламу нравственного самоубийства?
Нэнси: Вы же знаете ее наизусть, мистер Говард.
Лайонел Дж. Говард: Однажды я наблюдал эксперимент по исследованию эффективности противозачаточных пилюль «Нравственность». Проверяли, что чувствует принявший их человек. Парню завязали глаза и вручили Геттисбергскую речь. В самый разгар чтения ему здорово ударили — в то место, куда действительно больно, и он не пропустил ни слова в книге. Я хочу задать последний вопрос.
Нэнси: Что, простите?
Лайонел Дж. Говард: Задать последний вопрос… А вы должны правдиво ответить на него. Таков закон.
Нэнси: Никогда не слышала о таком законе. Вы тянете время, мистер Говард.
Лайонел Дж. Говард: Клянусь, такой закон существует.
Нэнси(обращаясь к Стони):Многие, когда дело идет к концу, начинают выдумывать новые законы.
Лайонел Дж. Говард: Но почему нет?
Нэнси: Мистер Говард, мы можем сделать укол?
Лайонел Дж. Говард: Если ответите на мой вопрос.
Нэнси: Давайте договоримся так: вы просите укол, и я его делаю. Потом вы задаете вопрос, и я на него отвечаю, если могу.
Лайонел Дж. Говард: Согласен. Укол, пожалуйста.
Нэнси(ловко делает укол): Готово, сэр.
Лайонел Дж. Говард: Итак, когда он читал Геттисберге кую речь, его ударили прямо в… (Тихо стонет и теряет сознание.)
Стони: Он… он теперь никогда не задаст свой вопрос.
Нэнси: Все в порядке. Через десять секунд он очнется. Тогда и спросит.
Лайонел Дж. Говард шевелится и смотрит на Стони.
Кажется, он хочет спросить тебя… Но ты не успеешь ответить.
Стони наклоняется ближе к Лайонелу Дж. Говарду, тот снова и снова силится задать свой вопрос.
Лайонел Дж. Говард: Для… для чего живут люди? (Умирает.)
В кадре — длинный ряд мигающих свечей. Звучит печальная и медленная музыка.
В кадре — Стони, сидящий на сухой плоской земле. Вокруг него широкое пустое пространство. Рядом сидит котенок.
Детский голос: Вначале Бог создал Землю и сказал: «Да будет грязь». И была грязь. И сказал Господь: «Создам я живое из грязи, и грязь увидит, что я свершил». И Господь создал все живое, что теперь есть, и один был человек. И лишь грязь в образе человека умела говорить.
Стони наклоняется, чтобы приласкать кошку.
«Для чего все это?» — смиренно спросил человек.
«Разве все должно быть для чего-то?» — задал вопрос Господь. «Конечно», — сказал человек.
Кошка встает и уходит.
«Я предоставляю тебе самому думать об этом», — сказал Господь. И Он ушел.
В кадре — Стони, он голосует на дороге. Приближается звук едущего автомобиля. Появляется пожарная машина, в ней — Ванда Джун.
Ванда Джун: Привет! Комнату для новенького.
Стони: Я мертв?
Ванда Джун: В этом нет ничего такого. Забирайся к нам. Мы едем!.. Меня зовут Ванда Джун. Сегодня мой день рождения, но прежде чем начался праздник, меня задавил фургон мороженщика. Теперь я мертва. Я на небесах. Я не держу зла на мороженщика даже за то, что он был пьян, когда задавил меня. Меня не очень покалечило. Это было не больнее укуса шмеля. Я здесь так счастлива! Здесь так хорошо! Я рада, что мороженщик напился. Если бы не это, мне бы не попасть на небеса еще годы, годы и годы. Сначала пошла бы в школу, потом — в колледж. Вышла бы замуж, нарожала детей и так далее. Здесь все счастливы: и звери, и убитые на войне солдаты, и люди, умершие на электрическом стуле, — все. Они боготворят судьбу, что привела их сюда.
