Между Средиземноморьем и варварским пограничьем - [44]
§ 4. Выводы
Сообщения судебных протоколов позволяют непредвзято посмотреть на историю взаимоотношения монастырей, королевской власти и знати в VII в., и дополнить ее несколькими важными деталями. Они показывают, что монастырь Сен-Дени, как и другие монашеские обители, стал опорой власти только со времени правления Балтхильды-«регентши». Но ни своими претензиями, ни полученными от королевского суда решениями случай Сен-Дени не отличался от тех, в которых участвовали другие аббаты или епископы, приходившие искать правду в королевском суде>{353}. Более того, несмотря на предпочтительный характер приговоров в отношении обители, земли и собственность, выигранные представителями Сен-Дени, вовсе не сразу переходили под их безусловный контроль. Деятельность Фульрада по возвращению земель, права Сен-Дени на которые упоминались в судебных решениях VII в., свидетельствует о том, что территории не перешли к монастырю, или же снова были им потеряны к середине VIII в.>{354} Судебные протоколы, в которых обитель всегда выигрывала, создают скорее желаемую, а не реальную картину ситуации вокруг монастырей в поздний период правления Меровингов. Но это говорит о том, что в указанное время практика взаимодействия между королевской династией, монастырями и знатью еще не сложилась и не стала основываться на четких и всем понятных правилах.
Исследование судебных протоколов и их сравнение с нарративными источниками позволяет дополнить картину того, как власть франкских королей виделась в VII в. В рассматриваемый период данные представления еще не приобрели законченной формы. Значение последних правителей из династии Меровингов сложно понять, если подходить к ним с традиционных точек зрения, характерных для конституционной истории или истории права. Гибкость практики власти, осуществляемой окружением короля, не дает возможности говорить об устоявшемся «институте» королевской власти. Судебные заседания показывают, что члены династии и окружения королей представляли из себя особую группу людей, связанных системой гибких и постоянно менявшихся альянсов. Используя различные процессуальные средства, откладывая и переназначая собрания суда или запрашивая дополнительные документы, короли в VII — начале VIII в. в своем суде должны были искать согласие сторон. Документы не скрывают — властители из династии Меровингов не стремились принять окончательное решение. Часто они делегировали право дать или не дать делу дальнейший ход графу королевского дворца. Участие знати, клириков и представителей государя в разрешении конфликтов оказывалось решающим фактором для придания законности судебным приговорам. Сила судебного приговора заключалась, прежде всего, в согласии сторон в отношении исхода процесса. Образованные современники, которые составляли записи суда, наделяли правителей чертами арбитра в разрешении конфликтов, и видели их юрисдикцию в способности приводить стороны к согласию. Но эта граница между правом выносить приговор и обязанностью находить согласие напоминает нам о высоком уровне правовой культуры в королевстве франков эпохи Меровингов, т.к. подобные потестарные особенности характерны для императорского двора поздней Римской империи.
Возрастание роли приговоров королевского суда в качестве исторического источника свидетельствует не о правовом хаосе, а скорее об изменении типов грамотности. Если историю Галлии VI в. можно изучать по налоговым спискам, королевским грамотам и нарративным источникам, то в VII в. типы доступных источников уже другие. Для VII в. нет трудов, подобных «Истории франков» Григория Турского, и основными нарративными источниками служат Фредегар, «История франков» и жития святых. Одновременно судебные записи приобретают большое значение, и информация, извлекаемая из них, позволяет дополнить историческую картину указанного периода, которая складывается в ходе исследования нарративных источников. В чем-то сведения из судебных протоколов дополняют рассказы историков, поскольку показывают, что поиск согласия между правителями, знатью и клириками (епископами, аббатами и другими представителями белого и черного духовенства) был одной из основных целей политики данного периода. При этом можно отметить — как и нарративные источники, судебные протоколы показывают, что ни у одной из этих групп не было монополии на использование ресурсов церквей и монастырей, в которых короли иногда нуждались для поддержания своей власти. Именно в судебных протоколах можно найти, как формальное главенство государя выстраивалось на основе лавирования между различными группами в ходе судебных заседаний. Поэтому картина, вырисовывающаяся после их прочтения, во многом не отличается от той, которую можно было бы найти в исторических повествованиях и памятниках агиографии.
