Между Солнцем и Плутоном - [32]

— Землянам, как что придёт в голову, так, хоть стой, хоть падай, — усмехнулся Пароний.

— А что? Ну, прикольно же, — смеялся Денис, заталкивая каменный диск к себе под кровать — Слушай, раз уж мы, вроде как вместе, не мог бы ты… Ну…

Он оценивающе поглядел на золотистый комбинезон гелионца, и деловито раскрыл шифоньер.

— Вот, — решительно произнёс мальчик, отыскав на полке чёрную футболку, которую с прошлого лета ни разу не надевал — Это тебе подойдёт… Сейчас поищу какие-нибудь неприметные джинсы.

Одежды у Дениса было навалом, но большую часть из всего этого он вообще не носил, изо дня в день надевая одно и то же. Как приёмному ребёнку, ему без конца отдавали обноски сердобольные родственники и соседи по дому. Старшая сестра Оля, на самом деле ему приходилась троюродной. Денис уже четвёртый год жил с ней и её родителями, ставшими ему опекунами, с того дня, как его мать лишили родительских прав. Это были заботливые и внимательные к мальчику люди, жили они небогато, посменно работали, почти не видя своих зарплат, но и на двоих детей всегда находили время и силы. Хотя в кругу семьи, Денис всё ещё обращался к ним по привычке, тётя Рита и дядя Серёжа, вне дома и в школе, часто говорил о них как о матери и отце. Они же, и наедине, и при всех, его называли сыном, а по имени к нему обращались только когда сердились.

Пароний переоделся, и мальчик ненадолго оставил его в комнате одного, а сам поспешил сказать маме, что вернулся со школы пораньше, с одним из ребят по школе.

— Его зовут Пароний, он учится на год старше, — на ходу сочинял для него легенду Денис — Я попросил его помочь мне с математикой и с английским…

— Какое необычное имя, — отметила тётя Рита — Он что, поляк, или латыш?

— Да… Он из этой… Латынии, — ответил мальчик.

— Латвии, — поправила его тётя — Ну, хорошо. А почему вы с ним раньше пришли со школы?

— У нас географии не было, а у них стояла последняя физкультура, — объяснил мальчик — А он от неё на весь месяц освобождён, у него перелом руки был… Ещё в феврале, он на льду поскользнулся.

— Ладно, хорошо, что домой пришли, а не где-то по стройкам шастаете, — вздохнула тётя — Вы есть-то, будете? Я могу вам суп подогреть…

— Хорошо, мы потом, — согласился Денис — Сначала уроки сделаем, а то… Много задали…

Тёте показалось странным, что он так торопится сделать уроки, и она заподозрила, что мальчики, скорее всего, сядут вместе играть в приставку. Хотя, как знать? Ей хотелось думать, что этот Пароний просто хорошо влиял на их троечника и сорванца.

Плетт проводил девочек к валунам, на одном из которых загорал его давний друг, старый гахр. Он был величиной со средний арбуз, покрытый мелкими янтарными иглами, и такой же полосатый. Только полоски у него были кофейного цвета, на сливочно-белом фоне, как будто большой шарик пломбира полили шоколадным сиропом и присыпали карамелью. В самом верху, на макушке у этого гахра, находился его единственный жёлтый глаз. Внимательно поглядев им на Лиду, он установил с ней ментальный контакт.

— Значит, твой враг обещал убить тебя, если ты не наловишь нас ему в пищу, — извлёк он из мыслей девочки — Логично было бы думать, что ему больше хочется жить, чем есть…

— Он вовсе не голоден, — попыталась объяснить ему та — Вы для него, скорее, сувенир… Гостинец на родину, просто чтобы похвалиться перед своими!

— Так оберни меня своей верхней шкурой, и отнеси ему, — предложил гахр — Скажи, что нашла нас.

— Ни за что, — отказалась Лида — За меня уже отдал жизнь один храбрый воин. Не хочу, чтобы и тебя убили, из-за меня. Лучше придумай, как нам обмануть Слептора, и помешать его миссии.

— Именно это я и придумал, — заверил её гахр — Я сбегу сразу же, как ты меня перед ним отпустишь, и покачусь в тот цветочный лес, неподалёку от вашего корабля. Твоя подруга ведь может принять вид сразу целой семьи иглокожих? Вот и пусть дожидается меня в цветочном лесу. Гелионец решит, что я выведу его к своему семейству, и последует за мной. Мы заманим его в ловушку, и сможем преподать ему хороший урок!

— Но Слептор вооружён лазером в перчатке его костюма, — предостерегла Лида храброго иглокожего старца — Тебе не удастся убежать от него, он не станет тебя преследовать, а просто пристрелит!

— Тогда, по пути добудем в этом лесу лист мисантигны, чтобы я мог использовать его как доспех, — предложил тот — Лазеры не страшны этому растению, его нельзя прожечь, пробить, или же рассечь. Ни рак-дровосек не способен разгрызть её листья, ни мой зубастый друг не сможет их прокусить.

— Как же мы сорвём его лист? — недоумевала девочка.

— Они опадают сами, — ответил гахр — Наш запах так неприятен для мисантигны, что она сбрасывает листву, стараясь прикрыть нас, чтобы мы ей не мешали. А уколовшись о наши иглы, мисантигна и вовсе приходит в ужас, отбрасывая обожжённые усы, и сворачивая свои бутоны. Твоя верхняя шкура тоже будет пахнуть, как я. Возможно, на ней даже останутся мои иглы. Так что, мисантигна тебя не тронет. А вот гелионцу, попади он в её заросли, точно не поздоровится!

Пока они общались, Аня протянула песочную руку к рюкзаку Лиды и, вынув из бокового кармашка свою «Эннэвию», отнесла её подальше, за валуны. Любопытный плетт последовал за ней, поглядеть на меркурианский корабль. По мере того, как «Эннэвия» увеличивалась в размерах, увеличивались и все три красных глаза изумлённого плетта. А когда в днище корабля раскрылся небольшой круглый люк, зубастая пасть туземца тоже раскрылась от удивления. Аня просочилась через люк на корабль и, закрыв его за собой, отключила гравитацию на борту, чтобы поскорее принять плотную форму. Старый гахр подал ей мысль, которую проще всего было осуществить в условиях невесомости.