Между Памиром и Каспием - [89]

Рис. 98. «Арфистка». Роспись из Пенджикента

Лучше всего повествовательный характер пенджикентских росписей виден в так называемом «синем зале» объекта VI, где изображения были нанесены на синий, лазуритовый фон. В этом зале остатки росписей сохранились на всех стенах, причем в северо-западном углу росписи достигали высоты более чем 3,5 м над поверхностью суфы. Здесь и сейчас видны остатки трех сюжетных ярусов живописи (высотой примерно 1 м каждая), отделенных друг от друга пояском крупных белых перлов по черному фону. Кроме того, по низу стен, непосредственно над суфой, тянется невысокий (до 60 см высотой) нижний ярус-бордюр, который также состоял из ряда сюжетных сцен. Наиболее хорошо сохранился первый (не считая нижнего бордюра) ярус живописи, начинавшийся слева от входа в зал и состоявший из идущих одна за другой сцеп, которые занимали левую (северную) часть входной (западной) стены, всю северную стену и левую (северную) половину восточной стены, доходя до размещавшейся на этой стене центральной композиции (с огромной фигурой и музыкантами). Все эти сцены повествуют о подвигах какого-то еще неведомого нам сказочного богатыря.

В первой из них герой верхом на гнедом коне, во главе небольшой дружины, направляется вправо, навстречу опасностям и подвигам. На том же коне, с тем же вооружением и в той же одежде мы видим этого витязя и во всех остальных сценах. Вот правее, в углу, он схватился в единоборстве с другим всадником: тот поднял над головой обнаженный меч, но герой набросил на него аркан и вот-вот сбросит его наземь. В двух следующих сценах витязь сражается с фантастическим чудовищем, частым персонажем народных сказаний. Это крылатый дракон с головой льва, телом змеи и человеческими руками. Более того, он, видимо, еще и огнедышащий; во всяком случае, из ран на его теле вырываются языки пламени. В первой из этих сцен (рис. 99) дракон как будто бы побеждает: своим змеиным телом он обвил ноги богатырского коня, а самого витязя схватил за плечи. Однако все, конечно, окончилось благополучно: в следующей сцене дракон изображен поверженным ниц, а витязь — гордо скачущим вперед, на новые подвиги. В северо-восточном углу «синего зала» сохранилась сцепа еще одного подвига: схватка с демонами-дивами (рис. 100). Согдийский художник изобразил этих свирепых существ в полном соответствии с народными легендами. На голове у чудовищ рога, ноги у них козлиные, в волосах у одного из демонов человеческий череп, в носу у другого — большое кольцо. Особенно свирепы выражения лиц у двух демонов, летящих в бой на крылатой двухколесной колеснице.

Рис. 99. Бой героя с драконом. Часть росписи «синего зала» в Пенджикенте

Рис. 100. Демоны. Часть росписи «синего зала» из Пенджикента

Если подняться на восточную стену древнего Пенджикента, то с ее вершины будут хорошо видны разбросанные к востоку от шахристана отдельные дома и усадьбы пенджикентского пригорода, а к югу от них, по обе стороны дороги на Кош-тепе, — однокомнатные погребальные склепы-наусы. Раскопки в пригороде открыли немало интересных сооружений: винодельню, стекольную мастерскую и т. п. Исследование же пенджикентского некрополя привело к открытию большого числа наусов с оссуариями, дарственными сосудами и другим инвентарем. Но обо всем не расскажешь! Тогда надо было бы рассказать и о многом другом: о находке в одном из домов, к югу от центральной площади, нескольких десятков глиняных печатей, некогда скреплявших какие-то документы, сгоревшие при пожаре, и о надписях на глиняных сосудах, в том числе о процарапанной по сырой глине до обжига сосуда индийской надписи, и о системе канализации, состоявшей из линий гончарных труб, найденных во дворе второго пенджикентского храма. А. ведь Пенджикент хотя и наиболее изученный, но все же далеко не единственный памятник согдийской культуры, раскапываемый советскими археологами. Он также и не единственный «поставщик» памятников изобразительного искусства древнего Согда. Наряду с ним, например, огромное научное и художественное значение имеет городище Варахша, лежащее на противоположном, западном краю долины Зеравгаана; на этом городище экспедиция Академии наук Узбекской ССР во главе с В. А. Шишкиным открыла стенные росписи, не только не уступающие, но в ряде моментов даже превосходящие по качеству исполнения живопись древнего Пенджикента. Говоря о росписях и скульптуре Согда, следовало бы упомянуть также о других находках: Л. И. Альбаумом — живописи в замке Балалык-тепе в северном Тохаристане, Н. Н. Негматовым — великолепного резного дерева в сел. Шахристан в древней Уструшане, В. А. Булатовой и И. Ахраровым — интересной глиняной скульптуры буддийского храма в Куве в Фергане. Следовало бы, конечно, рассказать и об открытых на далеком северо-востоке Средней Азии, в долине реки Чу в Семиречье, буддийских храмах, и о христианской церкви на городище Ак-Бешим, построенных, по-видимому, согдийскими колонистами. Но обо всем этом, наверное, будет сказано в другой раз и в других книгах.

(Вместо заключения) На перекрестке мировых путей

История встает во весь свой рост