Между Памиром и Каспием - [75]
Сходная с этой сценой картина изображена на стенке другого оссуария из Ток-калы, в деталях, однако, заметно отличающаяся от первой (рис. 84). Умерший (здесь это мужчина) лежит на ложе без изголовья, головой вправо. Оплакивающие частью стоят, частью сидят. Среди последних справа от ложа сидит, распустив волосы и подняв руки, женщина в черном, возможно вдова умершего.
Изображения на оссуариях из Ток-калы отнюдь не отличаются высокой художественностью. Это довольно безыскусные рисунки, передающие некоторые «бытовые» подробности «обыденных сцен» оплакивания, общих по своему содержанию, но различных по отдельным деталям. «Рисунок на оссуариях, — пишет А. В. Гудкова, — очень прост, условен и в то же время, видимо, традиционен. Выполняется он в большинстве случаев путем прорисовки контура черной тушью с последующей закраской фигур внутри, без применения цветовых переходов и полутонов. Анатомические пропорции и правильность ракурсов человеческих фигур не соблюдаются. Условно и соотношение первого и второго планов, свободно сочетаются фронтальное изображение и вертикальная проекция. Мастер, видимо, вовсе не добивался полного правдоподобия изображаемого. Его задача заключалась в том, чтобы вызвать представление о широко известных и всем понятных явлениях. Тем не менее росписи очень выразительны и эмоциональны. Они, без сомнения, представляют собой образцы очень демократичного и живого народного искусства, не связанного канонами парадной живописи».
Известный интерес представляют также символы, встречающиеся на некоторых из ток-калинских оссуариев, в частности украшение одной из крышек; в центре ее помещено изображение полумесяца (с диском внутри), лежащего на небольшом диске или шаре, от которого в стороны вверх отходят расширяющиеся к концам ленты. Этот символ заставляет вспомнить не только изображение входа на одном из рассмотренных нами ток-калинских оссуариев, но и весьма своеобразный рисунок, украшающий серебряное блюдо, найденное в 1951 г. вдали от Хорезма и Средней Азии, у д. Бартым в Пермской области (рис. 85, 2). Ю. А. Рапопорт, специально изучавший это блюдо, убедительно показал, что на нем изображен оссуарий, стоящий на троне с ножками в виде львов, причем оссуарий одного из тех типов, которые были распространены именно в Хорезме. Роспись, украшавшая крышку ток-калинского оссуария, совершенно аналогичная верхушке оссуария, изображенного на бартымском блюде, еще раз подтверждает вывод о среднеазиатском происхождении этого блюда (этот вывод был сделан еще О. Н. Бадером и А. П. Смирновым при первой публикации бартымской находки) и о хорезмийском характере изображенного на блюде оссуария (как это доказывал Ю. А. Рапопорт).
Рис. 85. 1 — крышка оссуария с росписью (Ток-кала); 2 — изображение оссуария на блюде из Бартыма; 3–4 — хорезмийские оссуарии VII–VIII вв.
Утверждение о среднеазиатском (или даже более узко — хорезмийском) происхождении найденного в далеком Закамье серебряного сосуда не удивляет никого из археологов, так как это не первая и, вероятно, не последняя находка такого рода: сейчас известно уже более десятка среднеазиатских (хорезмийских и согдийских) металлических изделий, найденных в степных и лесных районах Восточной Европы, где нередки также находки хорезмийских монет, причем на многих изделиях были высечены или процарапаны согдийские и хорезмийские надписи. Характерно, что даже на одном из византийских блюд, найденном в Прикамье, обнаружена бухарская надпись; это блюдо, как и многие другие, прежде чем попасть в Приуралье, побывало в Средней Азии. Эти археологические «свидетельства», равно как и сообщения письменных источников, согласно говорят о той торговле, которую вела в VI–VIII вв. Средняя Азия, и в первую очередь ее северо-западный форпост Хорезм, с богатыми пушниной приуральскими племенами. Эти данные подтверждают также сведения о тех постоянных торговых путях, которые шли в то время из Средней Азии, через Хорезм, в степи и леса Восточной Европы (эти пути функционировали и позднее, в период развитого средневековья).
Раскопки некрополя Ток-калы, давшие нам первые известные в науке оссуарии с росписями, обогатили, таким образом, наши представления о погребальных обычаях и обрядах, об искусстве и торговых связях древнего Хорезма. Однако значение раскопок некрополя на Ток-кале этим не ограничивается, так как благодаря именно этим раскопкам был открыт второй «архив» древнего Хорезма.
Хорезмийский язык и хорезмийская письменность ко времени находок на Ток-кале были представлены, казалось бы, весьма широким кругом памятников. Еще четверть века назад С. П. Толстов, сравнив легенды хорезмийских монет с надписями на найденных в Приуралье серебряных сосудах, показал, что шесть из них были хорезмийскими. К этим памятникам письменности древнего Хорезма позднее прибавились, как мы знаем, списки и описи из хозяйственного архива хорезмийских царей в Топрак-кале, а также короткие надписи на отдельных фрагментах керамики, найденные на Кой-Крылган-кале и других городищах и замках древнего Хорезма. Самыми последними и, по-видимому, наиболее ценными из таких находок были два документа (на коже и на дереве) из раскопок Е. Е. Неразик в замке VIII в. Якке-Парсан. Однако надписи на монетах и на керамике были слишком лаконичны, чтение надписей на «закамском серебре» трудно и во многом спорно, а о документах из Якке-Парсана сам С. П. Толстов писал, что их дешифровка — «дело будущего». Топрак-калинские же документы, дав в руки исследователей многие ценнейшие данные, в силу своей специфичности оказались бедны и по своему словарному составу, и по грамматике: в них, например, почти совершенно отсутствуют глаголы. Обогатив современную иранистику невиданным ранее обилием надписей, Топрак-кала в то же время дала лишь 19 из 22 букв арамейского алфавита. Понятно, что находки на Ток-кале нескольких целых оссуариев и более 40 оссуарных обломков, содержащих в отличие от топрак-калинских документов связные тексты, явились важным толчком к дальнейшим исследованиям.
