Между нот - [68]

– Ты сумел ее одурачить! – воскликнула Уинн.

Меня парализовало, словно кто-то осветил меня огромным прожектором. Я пыталась открыть рот, чтобы заговорить, но ничего не выходило.

Я могла только смотреть на нашивку на кармане: Джим, Джим, Джим, Джим. Как его назвал Ленни? «Джимбо». Уборщиком? Нет, мальчиком на побегушках. Укладчик продуктов. Почему он не сказал мне? Он знал обо мне все. Я ничего от него не скрыла.

– Айви? – Джеймс шагнул ко мне.

Уиллоу потянула меня к себе.

– Может, тебе стоит оставить ее в покое. Ты и так много натворил.

Джеймс уронил швабру на пол и перешагнул через нее, приближаясь, пока Уиллоу продолжала тянуть меня за собой.

– Ты думала, что я миллиардер? – спросил он. – Именно поэтому я тебе нравился?

Мне словно дали пощечину. Я покачала головой.

– Нет, все не так…

– После всего, что ты прошла со своей семьей ... – парень сорвал с себя фартук. – Я думал, что ты другая, – заключил он.

Я наблюдала за тем, как Джеймс развернулся и унесся от меня, затем темнота, как в туннеле. После чего я снова оказалась в машине, Уиллоу завела двигатель и рванула со стоянки. Она и Уинн разговаривали друг с другом.

–… уборка… что за неудачник… не могу поверить… кто, по его мнению,… бедная Айви…

Уинн меня встряхнула.

– Где ты живешь? Мы не знаем, как туда добраться.

Я указала, и сказала «поверните здесь» пару раз. Когда я увидела «Сохрани цент», то попросила Уиллоу остановиться.

– Вот здесь, – сказала я.

– Ты здесь живешь?

Я не ответила, просто вытолкнула себя из машины и проковыляла по стоянке в сторону деревьев рядом с нашим районом. Тем не менее, я не смогла найти пешую тропу, чтобы срезать. Так что я просто проложила путь через кустарники. Ветви поцарапали мои голые руки, но мне было все равно. Я не… Где моя куртка? Я остановилась и поискала в сумке, но, должно быть, оставила ее в машине Уиллоу.

– Дерьмо, – сказала я, а затем посмеялась над собой.

Потеря дурацкой куртки – это то, о чем я смогла заговорить? «Великолепно, Айви. Просто великолепно». Стоять там, как полная идиотка перед Джеймсом, и позволить ему думать, что меня волновало, богат ли он, и не произнести ни слова, черт возьми, черт, черт, черт, черт, черт.

Я произнесла это слово, беззвучно повторив его, потому что, даже злясь на себя, я не та девушка, которая говорит «черт возьми» вслух. И это действительно заставило меня смеяться. Все, что произошло: потеря дома, моего рояля, моей лучшей подруги и моего парня, ссоры моих родителей, и пункт раздачи продуктов питания и… и… Я все еще следила за своей речью?

Мои мысли метались и кружились вокруг безумной болтовни в моей голове, пока ветви деревьев цеплялись за мои руки и одежду. Ремешок от сумки зацепился, и я не смогла его освободить, поэтому я скинула сумку с плеча и оставила. Я споткнулась и упала, мои руки и колени врезались в землю. Я вскрикнула от боли, а затем я… я откинулась на пятки, села и заплакала.

Слезы текли по моему лицу, а мое тело содрогалось от вздохов. Я не помнила, чтобы когда-либо плакала так раньше, настолько бесконтрольно. Не могла остановиться, так как прокручивала в голове последние несколько недель: правда ли моя жизнь так сильно пошла под откос за небольшой промежуток времени?

Моя истерика, наконец, превратилась в мини-всхлипы и икоту, и я поднялась, вытерев руки о юбку и нос о рукав. Мой зад промок, а колени жгло от боли. Оголенная кожа, в местах, где порвались колготки, была поцарапана и кровоточила.

Я осмотрела землю в поисках сумки и нашла ее, висящей на дереве прямо позади меня. Почти в трех футах от того места, где я стояла, была тропинка.

«Я совсем потеряла рассудок».

Я ступила на тропинку и пошла в сторону дома, и тогда я услышала это: характерное громыхание школьного автобуса.

«Школьный автобус близнецов».

Четыре часа, боже мой, я должна была быть дома в четыре часа. Я достала «не-телефон» из сумки, чтобы проверить время. Двенадцать минут пятого. «Обожемой обожемой обожемой». Я бежала так быстро, как могла, расчищая путь и выскакивая из леса на детскую площадку. На качелях сидели дети – дети, которые ехали на том же автобусе, что Брейди и Кая!

Тогда я побежала вперед, крича.

– Брейди и Кая вышли из автобуса? Водитель их отпустил?

Они уставились на меня, как испуганные маленькие оленята, попавшие под свет фар. Никто не ответил, поэтому я снова крикнула.

– Брейди и Кая Эмерсон? Мы там живем, – я указала на «Дерьмобашню». – Они сошли с автобуса?

Один из мальчишек нервно покачал головой.

– Я… я так не думаю, – сказал он. – Они не могут выйти без взрослого, потому что тот ребенок отсталый.

– Он – не такой…

Я начала поправлять мальчика, чтобы объяснить, что мы больше не используем это слово. То, что он умственно отсталый. Он особенный и замечательный и… Я лишь покачала головой и убежала от них, бросилась к дороге, стуча ногами по гравию, пока не добралась до автобусной остановки, плача и задыхаясь,… но автобуса не было. Я подбежала к бульвару Джексона, надеясь, что водитель задержится на следующей автобусной остановке или следующей за ней. Но он исчез. Автобуса уже не было.

Я похромала к дому и заколотила в дверь Карлы, надеясь, что она видела, как подъехал автобус и забрала детей к себе. Но в окнах ее комнаты было темно, и она не ответила. Я оглянулась на дом Ленни. Его джипа не было.