Между нами война - [39]

Только что глаза командира метали молнии, как вдруг, в долю секунды, все сменилось удивлением и восхищением, которое читалось в его небесном взоре. С бровей, выражения лица, всего тела командира мгновенно спало напряжение.

— Простите, командир. Ваш подопечный позволил себе недостойные рыцарю выражения. Мне пришлось наказать его. — ничуть не робея, на диво Тарросу, равнодушно и без злости отчиталась она.

Но он уже не задумывался о значении слов Эрис. Лишь только её звонкий и глубокий голос обласкал его слух. Он смотрел то в умные глаза, то на аккуратные вишневые уста, между которыми перламутром переливались крупные жемчуга белоснежной улыбки.

Он сразу узнал эту девушку. Это та дикая ночная гостья Сириуса, так легко нашедшая общий язык с его строптивым конем, которого Таррос специально обучил не подчиняться никому, кроме него.

Он стоял и его глаза скользили, внимательно изучая черты удивительной девушки.

— Хороша оспа. — его голос прозвучал бархатно и мягко, и это было все, что услышали окружающие.

— Командир Таррос, горн!

— Горн? — задумчиво и негромко вопросил Таррос, не отрывая непослушный, но достойный взгляд от невозмутимой Эрис. — Это хорошо. Иди готовься, юный боец, все хорошо. Готовься выйти и принять лавры первенства. — он словно забыл все слова, но остался блестяще владеющим собой. Эрис не проявляла эмоций. От его близкого присутствия ее дыхание перехватило. Но это не было страхом или антипатией. В сердце Эрис проникло нечто неведомое.

Таррос был обольщен и почувствовал прилив сил. Как будто он вмиг пропитался невидимой энергией.

— Хорошо-хорошо… Заладил. Что же это, мы прощены? — тихо и удивленно перешептывались ребята Эрис.

— До вас что не доходит, он же сказал — первенства. Мы победили! — заключил Атрей.

Таррос повернулся к своим ученикам и опять его взгляд переменился с милости на необузданный гнев.

— Как вы посмели уступить ей? Я не понимаю, как ты умудрился проиграть девушке? — выбросил он в сторону млеющего Антонио, что тоже впал в ступор от увиденного. Таррос же был невероятно зол на своих юниоров.

Подойдя к Риккардо, которому Эрис только что сломала руку, он нанес удар в живот, от которого тот, корчась, упал в грязную лужу.

— Неужели этому я вас учил? Свора слабаков и трусов. После игр поговорю с каждым по отдельности.

Парням стало стыдно и боязно. Поговорить — это значит, что каждому он безжалостно и поучительно нанесет удар в лицо так, что синяк останется, как минимум, на неделю.

Эрис с достоинством удалялась. Она слышала обрывки фраз скандального наставника. Девушка незаметно косилась в сторону этого взрослого командира, который запал в ее пока еще детскую душу. И он, такой грозный и вредный на первый взгляд, ей одной из всех присутствовавших здесь теперь казался совсем другим человеком. Почему-то вместо того, чтоб сосредоточенно прокручивать в голове уход Буцефала, победу, содержание далеко не женского прошедшего испытания; она, сама того не желая, на пару мгновений стала заложницей наущений невидимых сил, под действием которых рождались мысли, принять которые было для нее постыдным табу.

— Горн, Эрис! — ребята собрались вокруг нее. Они поздравляли её и друг друга, все это издалека нарочно замечал проницательный Таррос. Он видел, как глаза ребят горят азартом и то, с каким почетом они смотрят на эту мальчуганоподобную, но такую прелестную девушку.

Ему показалось, нет — он понял, что вся эта орава только вступивших на путь отрочества юнцов безоговорочно принимает эту девчонку за своего парня. За неоспоримого лидера. Для него, видавшего в силу своей неспокойной жизни и ее разношерстных обитателей и обитательниц, видеть такую картину было более, чем необычно.

Но одно он понял точно — эта девушка необыкновенная, та самая, которая представлялась в его мечтаниях еще с самого раннего времени, когда он только начал осознавать свою принадлежность к мужскому «Я». Он потерял свою душевную стабильность с той секунды, когда в полумраке разглядел такие идеальные для его сердца внешние черты ночной пришелицы. И теперь наблюдал, осчастливившись внезапным подарком судьбы, какова эта девушка внутри своей человеческой сущности. Все это будоражило душу и возбуждало в нем то притяжение, которое он еще не испытывал никогда. Это были необычные чувства, нежданно и так приятно окутавшие его, как нежный эфир. Не гадкие, а наоборот, затрагивающие в его сердце самые светлые струны, которые давно были забыты своим хозяином в силу жизненных обстоятельств и пылились, потеряв надежду, что о них вспомнит уже не юный, однако, еще не старый, но успевший стать матёрым, обладатель.

— Сестра, ты выйдешь и покажешь Дожу, кто тут настоящий хозяин. Мы выйдем за тобой, капитан!

— Идите. Алессандро всё сделал. Дож объявит победителей. — улыбнулся Таррос. Проходя мимо командира, Эрис захотела дать дань уважения. Но Таррос опередил ее. Он поставил правую руку на сердце, благопристойно кивнул и четко пожелал:

— Удачи тебе, девочка!

Эрис почтенно опустила голову. Ее смутил этот искренний порыв Тарроса. Командиру на мгновенье показалось, что в её глазах, ставших кроткими, было нечто, одобряющее его.