Между нами война - [186]

— Я тоже люблю тебя. Скоро прибудет знать. Езжай в порт, отдай свиток главнокомандующему флотом византийцев. Потом встреть Каллисту и местные власти у Администрации и передай знати свиток с новыми приказами Светлого Дожа.

— Брат, я отпускаю тебя в надежде, что ты обретешь всё, к чему стремишься. — грустно, но воодушевленно произнес Алессандро.

— Брат. Я никогда не представлял себе, что судьба захочет разлучить нас. Я хотел умереть в бою плечом к плечу с тобой. — Таррос был растроган.

— Молчи. Я знаю. А то передумаю, и не буду помогать твоей злополучной заднице. — он сделал обиженный вид.

— Береги мою нежную сестренку и племянников. Законы непременно поменяются, я уверен в этом. Тогда мы с Эрис вернемся к вам и останемся здесь.

— Да будет так.

Они крепко обнялись.

— Встретимся в десять часов около часовни Святого Марка. — сказал Таррос, уходя.

— Встретимся… Фрателло… — Алессандро незаметно заплакал, но поспешно вытер слезы.

Он все сделал так, как наказал его друг. Но Таррос забыл о вездесущем провведиторе, который после отъезда Тарроса прибыл к Дожу, чтобы сообщить о казни Каннареджо. Он привез полное досье на командира Каллергиса. Амареццо поведал о том, что истинным вождем мятежников является бывший сержант ополчения Эрис Фортунато — критская девушка, в которую уже давно был влюблен венецианский командир. Инспектор Амареццо рассказал, что она все еще жива, и Таррос укрывает ее. Разгневаный Дож заподозрил Тарроса в нескольких преступлениях сразу: подсобничество повстанцам, родственные отношения с критскими архонтами, внеуставные отношения, ослушание приказа Дожа и главное — личная симпатия к критянке, которая вновь выльется во всеобщую экзальтацию местного народа и заставит их почувствовать себя людьми.

Посоветовавшись с окружением, Дож дал долгожданный ордер на арест Тарроса. Всего совершенного и не совершенного командиром хватило с избытком, чтобы обеспечить себе смертную казнь.

Провведиторе ликовал. К вечеру он отправился с людьми в Ситию.

Таррос прибыл в крепость.

Эрис сидела у стены, ее руки задеревенели. Ее сознание было мутно. От жажды и травм девушку лихорадило.

Шаги Тарроса заставили Эрис встрепенуться. Этот страшный кошмар действительно случился с ней наяву.

Таррос подошел к камере. Эрис сжалась в комок, поджав ноги под себя. Она забилась в угол, боясь его безудержной жестокости. Она уже видела мужчин во всей красе после боя на Франкокастелло и та ужасная участь обреченной девушки не покидала ее подсознания, глубоко засев в нем. Единственное, чего она боялась в жизни больше самой смерти — стать поруганной изувером.

Таррос молча открыл камеру. Тяжелый грохот разошелся по гулким коридорам. Он вошел к ней, закрыв за собой дверь.

— Ты ждала меня, дорогая? — его голос звучал архицинично. — Я мчал быстрее ветра, моя любовь. Я думал, что твои нежные ручки затекли и тебе больно. — он сел рядом и вытащил клинок. — Но ты заслуживаешь куда большей боли, обманщица. Ненавижу вероломных и неверных людей. — его глаза светились бешеным огнем. И даже в сумраке это было заметно. — Смотри мне в глаза, когда я разговариваю с тобой! — грубо приказал он.

Эрис не повернулась. Таррос провел острием по ее волосам, спустившись к шее. Кровь Эрис заледенела в жилах. Это были самые страшные мгновенья в ее жизни. Она слышала его шумное взволнованное дыхание и гул своего сердца, подкатившего к горлу.

— Моя красавица. Я даже не могу представить, что к тебе прикасался кто-то, кроме меня. — голос Тарроса стал приглушен. Его посещала гамма противоречащих чувств — ревность губила веру в благочестивость Эрис. Его обычное благоговение и почтительное отношение к ней улетучивались при словах Ахиллеса, которые постоянно крутились у него в голове. Ему хотелось плакать.

Таррос погладил ее по голове. Он повернул ее лицо к себе. Оно горело. Эрис закрыла глаза, не желая видеть деспота.

— Хочешь пить? — спросил он. Таррос открыл свою флягу и протянул к ее спекшимся от крови губам.

Эрис отвернулась. Тарроса злило ее гордое упрямство.

— Я сказал пей! — крикнул он и душа Эрис дрогнула. — Пей. — тихо продолжил он. — Не будешь?

Она молчала. В сердцах он вылил воду на голову девушки.

— Ты упрямая своевольница. Но это, с одной стороны, хорошо. Благодаря этой присущей тебе глупости твое сердце навсегда в моих руках. Я прав?

Она резко повернулась к нему, пронзив взглядом.

— Красивые глазки… Но лживые. — Таррос прикоснулся к ее шее.

— Не трогай меня, зверь! Твои руки сгорят в аду, нечестивец. Господь видит тебя! — нагло сказала Эрис.

— А ты вспоминала о Боге, ложась под Антонио?

— Да сгниет твой язык, Таррос. Ненавижу тебя! — Эрис покраснела. Ее голова закружилась от негодования, вызванного напраслиной.

Таррос ухмыльнулся, его пальцы скользнули по шее, к ключице девушки. Они прощупали цепочку. Таррос потянул за нее — это был его подарок. На мгновение его помешательство спало. Он смотрел на теплую подвеску и надежда посетила его.

— Ты хранишь это? Зачем? — спросил он просто.

— Это мои слезы… Это мое проклятье. Ненавижу себя за это… Будь мое сердце проклято. — она не могла держаться и ее голос начал срываться.