Между нами война - [185]

— Мы любим Родину. — тихо сказал он.

— Мы тоже любим Родину, доблестный мальчик.

— И Родина любит нас. — продолжил Ахиллес.

Дож поднял брови.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Ахиллес. — ответил предатель мятежников.

— Ахиллес — ты прямо как непобедимый герой из ваших мифов. — Дож довольно покачал головой. — Но у любого, даже у самого неуязвимого героя есть слабое место. Я прав, сегноре Таррос?

— Безусловно. — Таррос натянуто улыбнулся.

— Теперь ваша Родина — часть нашей Державы, Ахиллес. И она должна полюбить и нас. Командир, я приму соответствующее решение. Подождите меня в зале ожиданий, сегноре Таррос. А этого — в темницу.

— Слушаюсь, его Сенерити. Но у меня мало времени, мне нужно обратно. И это — срочно. — Таррос вышел с типичной ему импульсивностью. Его жестокий вид говорил сам за себя.

Ахиллеса поместили под стражу и допросили, где он подробно рассказал обо всех выполненных ими операциях и сотрудничающих с повстанцами архонтах, не забыв и Каллергиса.

Через несколько часов утренняя площадь Святого Марка кишела зазываемыми глашатаями местными людьми, ведь казнили не простого вора или какого-то преступника, а самого вождя повстанцев, принесших много хлопот властям.

Дож вышел к народу. С высоты своего одигона он продикламировал речь, полную любви к Венеции, Кандии и их взаимосотрудничестве. Народ ликовал, требуя казнить приведенного Ахиллеса. В назидание восстающим, волю правителя исполнил сам уважаемый командир шести систиер Кандии Сегноре Таррос Армандо немедленно. Грязная кровь подлого предателя омыла столичную Палаццо Кандии.

Не теряя времени, удалившийся к себе Дож вызвал Тарроса, обратившись к нему:

— Командир Таррос — Вы рука суровой справедливости на наших территориях.

— Благодарю за оказываемое мне доверие, его Сенерити. — уверенно произнес уставший Таррос.

— Это — приказ об амнистии всем свободным критянам. — Анджело протянул свиток командиру. — Везите это в Ситийскую Администрацию. Я приказал им восстановиться.

— Это слишком высокая честь для меня. Лучше пусть это сделает кто-нибудь из Ваших консилиариев.

— Не смейте оспаривать мои решения, уважаемый Таррос. Вы многократно доказывали свою верность Родине. Я и не сомневался, что на этот раз Вы не подведете Венецию. У меня есть еще приказы. Это подпись о мире и согласии с Византийскими Генералами, находящимися в Ситии. И приказы о послаблениях для местного народа. Мой отец часто прибегал к помощи Вашего меча, а я прибег к помощи дипломатии.

— Это честь для меня.

— Езжайте и снимите осаду. Чуть позже прибудет знать. — сказал Дож.

— Слушаюсь, Его Сенерити. Разрешите удалиться?

— Разрешаю, уважаемый.

Таррос вышел из огромного светлого Палео Дожа, который являлся его Резиденцией на Крите. Он оседлал коня и отправился за Каллистой, предварительно заехав к купцам за роскошным женским нарядом, кольцами и другими мелочами. В его горячей голове больше присутствовали личные дела, нежели политика.

Каллиста встретила Тарроса с волнением.

— Дорогой брат, что случилось?

— Собирайся, милая сестренка, мы едем на мое венчание.

— Что? — она широко раскрыла свои синие глаза, прикрыв рот рукой. — И кто же эта счастливица? Неужели этот день настал?

Вид у Тарроса был встрепанный и воспаленный. Это совсем не было похоже на эйфорию предвкушения супружества.

— Собирай племянников. Едем, времени мало. — отрезал брат.

— Хорошо-хорошо. — милая Каллиста засуетилась. Она принялась одевать малышей. Маленькая дочка Алессандро захныкала и Таррос взял ее на руки. — Так кто же невеста?

— Ты сама знаешь. — он не смог сдержать улыбки. Любовь в его сердце никуда не делась. Ее больше невозможно было удалить всеми стихиями, обитающими в этом мире.

— Эрис! — Каллиста засияла. — Где же она?

— Она готовится. Мы поедем самой быстрой дорогой, к вечеру успеем. Я должен обвенчаться до утра.

— К чему такая спешка? Столько лет ждать, и вдруг…

— Не задавай вопросов, сестренка. Я тороплюсь. — командир держал хрупкую жизнь в грубых руках и, любуясь крошечным ребенком, улыбался. Сердце Тарроса просило Господа одарить его потомством.

— Я почти готова, братец.

Они вышли на утреннюю улицу. Таррос посадил ее в маленькую быструю повозку, а сам сел на коня.

— Я поеду вперед, у меня поручение властей. Приезжай к Администрации, там тебя встретит Алессандро.

— Хорошо, братец!

— Вперед, арриеро! — Таррос приказал возничему трогаться в путь.

Командир остервенело гнал скакуна, не жалея его. Он заметно оторвался от Каллисты. Погода, жажда и голод не чувствовались им абсолютно, он был похож на бесноватого, повредившегося рассудком безумца, не воспринимавшего реальность.

К закату Таррос прилетел к окрестностям Ситии. Действуя по приказу, он снял осаду города.

— Как все прошло, друг? — спросил сердобольный Алессандро, преданно ждавший его на подходе к городу.

— Пока все идет по плану, брат. Ахиллес отправился в ад. Скоро Каллиста приедет сюда и станет свидетельницей на свадьбе Эрис. — Алессандро горько помотал головой. — А ты выполнил мою просьбу?

— Я выполнил твое очередное юродивое желание… Как ты мне надоел, брат, но я все равно люблю тебя. Знаешь, Таррос. — он проникновенно посмотрел на друга. — Твоя греческая кровь дала тебе воинственность, ею питаются твои истинно эллинские выносливое тело и филосовская душа. Но ты вырос среди нас. Ты, подобно венецианцу — ревнив. И изощренно жесток, ты сделал всё — лишь бы твоя любовь принадлежала тебе. Я и не думал, что ты пойдешь на такие страшные вещи, чтобы завладеть своей Эрис и удержать её. Как это по-нашему, брат! — он наконец сказал то, что было у него на сердце уже давно.