Между нами война - [139]

Бедная Эрис всего лишь хотела, чтоб ее милый Таррос стал счастлив, разочаровавшись в ней. Еще пару минут назад пока она говорила, он хотел задушить, забить ее за упрямство. Но любовь беспощадна.

Таррос, отпустив ее руки, резко вышел.

Эрис осталась одна, молча глотая слезы, разрываясь на тысячи мелких кусочков. Громкие, вошедшие в привычку, отчеканенные шаги были подобны раскатам грома. Этот, ставший родным звук, бил ее, словно острый стальной кол в сердце… Ее губы горели пламенем, его вкус навсегда врезался в ее память. Она никогда не забудет Тарроса. И он ее — тоже. Мокрое от слез лицо все еще чувствовало овеевший его дух, отошедший от ароматного тела командира, который таким резким, обиженным порывом вышел прочь, даже не обернувшись. Ее душу сжала в тисках совесть. Она сползла по стенке и рухнув на пол начала горько-горько рыдать, всхлипывая и задыхаясь. Сердце Эрис было уничтожено.

Как бы бедная Эрис не желала быть с Тарросом, однако, она немогла пойти против закона. Дурацкого лжезакона. Она не поддалась даже сильнейшему проклятому стадному инстинкту и наущениям бесчестных лукавых лжецов, окружающих ее. Но спасение жизни и репутации Тарроса стало ее целью, её первым серьезным заданием, с которым она, похоже, справилась успешно. Эрис снова надела его подвеску, она целовала маленькую хрустальную слезу. Эрис подобрала клинок любимого и, прильнув к нему лицом, спрятала за пазухой. Она хотела, чтобы хоть что-то от него осталось в ее дрожащих руках…

А Таррос стремительно шёл, куда ноги несут… Его разъедала досада крайней степени — такое бывает, когда ты чего-то упорно добиваешься, и вот, ты почти выиграл, но вдруг твоя добыча ускользает из рук в самый последний момент.

Его глаза быстро наполнялись слезами, и он, сильный мужчина, обязательно бы заплакал, если бы не лишние взоры. Таррос рассеяно водил очами из стороны в сторону, быстро моргая, пытаясь осушить их. В конце-концов, он почему-то нервно сгримасничал, громко выдохнув, словно смеясь, но это был вовсе не смех. В его груди стук бедного обиженного любящего сердца причинял давящую, едкую боль. Пальцами правой руки он поспешно растер влажные глаза — он решил не медлить, чтобы больше не пересекаться с Эрис и дислоцироваться прямо сейчас.

Глава тридцать вторая

Эрис не знает, сколько времени пробыла в кабинете, где обитал дух Тарроса, его сильная энергия, его запах. Но предзакатное розовое окно заставило Эрис шагнуть за порог наружу, в жестокую холодную реальность.

Она видела, что ребята молча уходили домой. Эрис не разговаривала ни с кем. Никто не искал ее, видя, как недавно растерянный и огорченный Таррос собрал свой отряд. Они выехали полчаса назад.

— Сестра, что с тобой? — взволнованно спросил Никон. Хотя он все понял по ее уничтоженному виду. — Сестра!

Эрис молча смотрела на светло-сиреневые предсумеречные небеса пустыми отчаявшимися глазами. Она в порыве побежала в конюшню.

Девушка

стремительно ускакала под сокрушительные причитания самых близких друзей, сочувствовавших ей.

Она могла посмотреть ему вслед — могла успеть взглянуть на окружную дорогу, описывающую кольцо вокруг белых гор. Забравшись на скалу, Эрис может успеть. Скоро стемнеет.

Сириус был загнан до потери сознания. Эрис спешилась и тянула его за вожжи. Она забралась на уступ горы и оседлала его. Девушка увидела пустующую ленту серо-желтой дороги. Из ее глаз потекли слезы — ее надежда погасла, как скоро погаснет закат. Немая тишина и свист слабого ветра…

…Из-под горы послышались звуки копыт лошадей. Она чувствовала их. Дребезжание узд, доспехов и орудий взбудоражили ее сердце. Они скоро откроются взору Эрис.

«В последний раз, мой Таррос… Прости, любимый… Я не могу иначе…» — Эрис немо наблюдала за далекой тянущейся вереницей солдат.

Вот он! Это точно был ее Таррос. Он шел по краю. Один. Его бело-голубая мантия на широких плечах и необычное хищное расположение головы на крепкой шее выдавали командира.

Ей хотелось закричать — «Обернись!» Но, неположено.

Таррос брел по пыли. Его конь пропитался безнадежным чувством хозяина. Угрюмый и потерянный, он шел назад, в Кандию. В свою каменную крепость. И теперь сердце Тарроса тоже окаменеет окончательно. Он все время хотел оглянуться. Его будто бы тянули чьи-то глаза. Он повернулся, в последний раз взглянув на белые горы, за которыми осталась его Единственная.

Сириус дергался под Эрис, словно понимал и узнавал вдали уходящего хозяина. Он встал на дыбы.

Таррос сразу увидел ее. Всадницу на его светящимся в закате коне. Он понял, что Эрис пришла в последний раз увидеть его. Но это уже не важно, потому что это не соединит их. Он хотел развернуться, бросить всё — обиды, недопонимания, тяжкие обстоятельства и свое положение. Хотел уйти к Эрис навсегда, плюнув на все. Но это невозможно. Он смотрел на далекий силуэт Эрис, и она видела свет его лица. Глаза Тарроса отказывались отрываться от белой горы. Эрис не хотела, чтобы это мгновение заканчивалось, но изгиб береговой линии заводил их за каштановые леса. Они, один за другим, исчезали за темно-зелеными деревьями.

Таррос исчез. Исчез из ее жизни так же внезапно, как и появился. Но он никогда больше не исчезнет из ее юного сердечка.