Меткое московское слово - [89]
Как вас дома-то с радостью ожидают теперь на чай! В здоровьи придете и с сбереженьем…
У нас пропасть ничего не может, мы из собственной кассы за все, с дохода, платим.
Иногда, при расставании с нетороватым посетителем, банщики, с серьезной миной, проделывали еще следующую комедию. Быстро произносили: «Всего хорошего-с!» И, поднося к носу горсть правой руки, делали вид, что чихают в нее, при этом низко кланялись выходящему.
При посещении клиентов в предпраздничные дни на квартирах профессиональные банщики для получения чаевых говорили или каламбуры, или специальные стихотворения, или пели соответствовавшие дню праздника песнопения. Мне представился случай записать только следующее:
Имеем честь поздравить и пожелать провести оные дни в добром здравии и благополучии… С Новым годом, сударь, с новым счастьем-с!
После произнесения всей цитаты, банщики, с унизительными поклонами, вынимали металлическое блюдо или поднос и, разложив на нем специальные поздравительные картинки, предлагали взять себе одну на память. Одариваемый платил, конечно, за это втридорога.
(Записано в период 1905–1910 гг. от служащих номерных бань Ермолаева и Егорова.)
У тех же банщиков выполнялся очень своеобразный обычай приветствия своего постоянного посетителя, вступившего в положение молодожена, т. е. впервые появившегося для мытья после свадьбы. Как только такой новичок в супружеском счастье разоблачался и готовился войти из предбанника в первое, прохладное отделение бани, старший из занимавшихся мытьем посетителей поднимал вверх березовый веник и брызгал на входящего прохладной водой, приговаривая:
Все банщики отрывались от своей работы, хватали в руки пустые деревянные шайки, ударяли в них костяшками пальцев и хором повторяли:
Старший подходил к молодому и с поклоном добавлял:
И тут же, не дожидаясь ответа, распоряжался:
— Ну, валяй свое дело, Петр Никоныч обещались, мы их штрафуем за то, что одни пришли и супругу обидели!
По окончании процедуры мытья Петр Никоныч должен был угощать всех банщиков, т. е. щедро дарить им на вино. За это в узел с бельем ему завертывали как обязательный подарок два свежих веника, две чистые мочалки и один крохотный кусочек мыла. Обижаться на традиционное приветствие и тем более уклоняться от него не полагалось.
(Записано в 1907 г. со слов старого банщика Ермолаевских бань Степана Ильича Опарина.)
На старые, богатые и подчас заканчивавшиеся пьяным самодурством купеческие свадьбы по традиции приглашался, одетый в белоснежную косоворотку и в широкие, навыпуск плисовые шаровары, банщик, «пользовавший» молодого. Роль его сводилась к стоянию с полотенцем в руках во время общего пира при рукомойнике и в подаче молодому, на утро после брачной ночи, воды для умывания. Называли их «рукомойный фициант». На эту роль выбирался тот, чьими услугами регулярно пользовался до свадьбы женившийся. За «фициантом» старательно ухаживали, оказывали ему всяческое внимание, одаривали и обязательно напаивали вином до отказа. Для последней цели его иногда выводили на показ гостям, заставляя произнести громкое поздравление новобрачным, выпить полный стакан и капли, оставшиеся на дне, вылить себе на голову — в знак особого почтения к торжеству и пожелания брачащимся счастья.
Были банщики каламбуристы и чудаки.
ГРОБОВЩИКИ, МОГИЛЬЩИКИ И СМОТРИТЕЛИ ЧАСОВЕН
Доводилось мне слышать несколько любопытных острословиц и от гробовщиков:
Волнует Петра баба, как могилу гроб!
Аксинью, рабу божию, покрыл поп Семен за рупь рогожею!
Гроб, бывало, на три полтины, справа (т. е. одежда) — ледящая, бабенка голосящая, в приход три гривенника — на доход, двугривенный — попу Семену, две свечки — за шесть канонов, за ладан — сколько спросим, да псаломщику — копеек восемь. Вина штоф — сорок, рис — на кутью, изюм да творог. Помереть и убранство по-честному, на тот свет получить за два рубля семь гривен можно было, покойного еще добром помянуть и нищей кладбищенской за упокой души грош в горсточку сунуть. Место — даром в сторонке, лопата да руки — свои… Было время!
Кладбищенские могильщики говорили:
Семерых сегодня хоронил, двоих поить к колодцу водил, трех младенцев в рай отправил и склеп старой бабушке поправил. Сына моя баба родила, деньги надобны — в деревню справить, бабу поправить, родных братьев жены угостить и себя ублаготворить жизнью грешной, доколе сам не помру…
(Записано в 1909 г. в Москве на Ваганьковском кладбище от неизвестного могильщика.)
На чаек как вопрошаете?.. Не пьют только на небеси, а здесь, кому хошь, подноси!..
Рыли могилку по совести… Никто упокойного не потревожит — на семь вершков глыбже законной… Впору для себя такую!..
