Меткое московское слово - [92]
Наше дело малое, коли прикажут, отдадим покойничка. Нам его не беречи для богатства, сами, будет время, помрем…
На воле жарко, солнышко, усопшие и стухлись!
По шесть месяцев, бывает, лежат… Другого всего червяк измучает, а все лежит — до распоряжения…
У его супружницы волосы кто-то срезал, а он на меня драться. Я в суд подавал… Замирились на пятерке!
Я его в гроб хотел ложить, голова и отвалилась, а шейка, ровно живая, по полу поползла. В жару четыре месяца хранили!
Разубеждением в жизни помер от веревки…
Нераскаянный висельник с чердака…
Сними покрышку с головы, здесь божья икона. Вот твой братец — в целости; посинел малость, так это не от нас, а от себя…
Нет, нос у них в порядке… Это при жизни кто ткнул. Голого так и привезли — без порток…
А ты мужа ищи, который не помрет!..
Гроб наш сейчас в Пятницкой части, к вечеру вернется…
Ну и прощай! Сам сюда — пятками вперед — не жалуй! Катись… Не смеешь меня оскорблять, я при полиции служу! Сам ты вор, и еще от такого слышу…
Служба ничего себе, казенная, только, без доходу от сродственников, бедная…
Дитёв легко посмешать, что и бывает! Коли сопреет — все едино кого сдать, лишь бы естественным полом соответствовал…
Она без туфлёв и была. На кой мне пес ваши туфли! Скажи спасибо, что мертвое тело сберегли, невежа… От таких, как ты, одни клявзы!
Двадцать два скоропостижных. И не берут! В морг их на анатомию бы студентам резать. Куда класть? Вот и ворочай тут мозгами!
Ладно и в сарае отлежится, из него вода повыльет. Водяная болезнь… Кто говорит? Я говорю, лучше твоего дохтура знаю. Так с рогожкой и оставь…
Вспух человек, и боле ничего — какая же противность? В кажном из нас естественные дрожжи…
Младенца в печатную грамотку завернут и мертвого бросают. Эх, бессовестные, из своего брюха, а не жаль!
Для человеческого здоровья приказано было холерных в известку кунать…
Гроб нам новый управа в третьем году купила…
Фёршалы луче дохтуров требушину мастера видеть…
Не нашел здесь? В оврагах за городом поищи…
Здесь не картошкой торгуют, а мертвых людёв сберегают!
Чево жую? Хлебушко-калач в узелке при покойном сохранился. Он без описи, протокола на него не составлено…
Господин пристав распорядились от заражения анатомическое вскрытие разрезать…
От мальчишек отбою, от сволочей, нет! Камни в окна швыряют и лаются. До чего паршивцев распустили! Меня архиреем дразнят…
Рубашка на тот свет дело простое. Своей бабы нет, моя сошьет. Саван… Из коленкору хочешь или полотняный? Он тебе кто? Братец! Не пожалей из полотна! Последнюю радость ему творишь… Подожди, запру часовню и переговорим…
Обожди, говорю, анатомию там два хвершала делают, чтобы покойный не сбёг…
Я казенный человек и двадцать два года на своем деле. На мое дело не всякий польстится… Без нас и покараулить тело некому!
Привычка, ваше благородие! Мне все едино…. Вы вот брезгаете, а я здесь отобедать могу. Такие же люди, только без дыхания!
Протух? Как не завонять! Ты на второй месяц спохватился, что супруга умерли. Искал? Сюда бы прямо шел… Эх ты, голова садовая, с девяти утра пьяный! Горе…
Пес его знает кто такой. Подобрали со двора… Мертвый, одно слово, не встанет!
Дочка ваша на улице померла… Как фимилия? Сычугова? Дай я на записочку посмотрю… Есть такая! Иди сюда, не запнись о горшок… Ай, ай жалость какая! Молодешенькая вовсе. Я постарался похранить, на скамеечку положил… Не плачь, матушка, все у бога будем! Чувствовал, землячка, что старание мое ты почтешь!
Это старуха безродная. Третью неделю лежит. Ей крысы ухи и щеку отъели. На тот свет и без этих вещей можно…
Здесь дело сурьезное, с безобразием я не пущу, хоть сам губернатор будь!
Чего нас записывать?.. Мы живые и ни у кого не в подозрении!
Мое сердце нежное привычное к запаху!
Платье и то пропахнет. Я в участке передеваюсь… Мне полагается фартух и пожарное обмундирование, а их и на духу нет. Ни разу и в глаза не видал, какие они такие. Кто-то себе пришил к ногтю…
Я не оскорбляю тебя, а плеваться в казенном отделении дохтура не позволяют. Может, ты с чахоткой…
За господи-то помилуй заплатить чтице надобно. Только здесь не читают!
Что я тебе — архирей молитву читать? Я не монашка, позови монашку из Крестовоздвиженского…
Ваше благородие, Анисимов разложился и стух — терпенья нет! Прикажите в Мясницкую отослать на опознание?..
Я турецку кампанию помню… Вот где мертвых-то было! Всякого сорту, милый, иди и выбирай!
За обмовение мы, верно, возьмем. Можем просто из ведра или сикушки, а можем и мочалкой с пальцем. Все грехи смоем! Тебе как постараться — для храма божия?..
(Записано в период 1906–1918 гг. от смотрителей и сторожей часовен для мертвых тел в Москве и других городах.)
Кто мочалку мою взял? Два года вещь служила на людей, а, на вот тебе, черту понадобилась. Жулики, сволочи… прости, господи, и помилуй согрешения! Не велят ругаться, а как обойтись с сукиными сынами?
Свечку?.. Ну, ничего, зажги в головах. А то лучше мне дай денег, я канону у Косьми и Домиана поставлю. Так у нас делают, мне перепоручают. Для мертвого — канону лучше, полезнее.
«Надо уезжать – но куда? Надо оставаться – но где найти место?» Мировые катаклизмы последних лет сформировали у многих из нас чувство реальной и трансцендентальной бездомности и заставили переосмыслить наше отношение к пространству и географии. Книга Станислава Снытко «История прозы в описаниях Земли» – художественное исследование новых временных и пространственных условий, хроника изоляции и одновременно попытка приоткрыть дверь в замкнутое сознание. Пристанищем одиночки, утратившего чувство дома, здесь становятся литература и история: он странствует через кроличьи норы в самой их ткани и примеряет на себя самый разный опыт.
В сборнике представлены теоретические сведения о семантической структуре слова, о структуре текста, о типах речи, подобраны упражнения для анализа текста, также образцы рецензий на фрагменты рассказов из КИМов ЕГЭ.
Книга Дж. Гарта «Толкин и Великая война» вдохновлена давней любовью автора к произведениям Дж. Р. Р. Толкина в сочетании с интересом к Первой мировой войне. Показывая становление Толкина как писателя и мифотворца, Гарт воспроизводит события исторической битвы на Сомме: кровопролитные сражения и жестокую повседневность войны, жертвой которой стало поколение Толкина и его ближайшие друзья – вдохновенные талантливые интеллектуалы, мечтавшие изменить мир. Автор использовал материалы из неизданных личных архивов, а также послужной список Толкина и другие уникальные документы военного времени.
В новой книге известного писателя Елены Первушиной на конкретных примерах показано, как развивался наш язык на протяжении XVIII, XIX и XX веков и какие изменения происходят в нем прямо сейчас. Являются ли эти изменения критическими? Приведут ли они к гибели русского языка? Автор попытается ответить на эти вопросы или по крайней мере дать читателям материал для размышлений, чтобы каждый смог найти собственный ответ.
Предлагаемое издание – учебник нового, современного типа, базирующийся на последних разработках методики обучения языкам, максимально отвечающий потребностям современного общества.Его основная цель – научить свободно и правильно говорить на английском языке, понимать разговорную речь и ее нюансы.Отличительными чертами учебника являются:· коммуникативная методика подачи и закрепления материала;· перевод на английский язык лексики и диалогов учебника носителем языка;· грамматические комментарии, написанные на основе сопоставительного изучения языков и имеющие также коммуникативную направленность.Учебник предназначен для студентов, преподавателей, а также для всех, кто хочет научиться свободно общаться на английском языке.
Доклад С.Логинова был прочитан на заседании Семинара 13 декабря 1999 года, посвященном теме «Институт редакторов в современном литературном процессе»).От автора: статья написана на основе фактов, все приведённые имена и фамилии подлинные. Случайных оскорблений здесь нет.