Метелло - [99]

Сантино надел на него рубашку, а Метелло пригладил ему волосы на голове.

В это время по дну оврага, ведущего к Муньоне, бежал Париджи, посланный за скорой помощью; поднявшись в конце оврага на берег реки, он мог сократить путь.

— Если по дороге встретишь какую-нибудь повозку, хватай ее и мигом возвращайся обратно, — сказал ему инженер. — А пока беги что есть духу.

Пробежав с полкилометра и не встретив ни одного экипажа, Париджи тем не менее трижды останавливался, первый раз ему пришлось остановиться у входа в туннель, прорытый под дорогой и предназначенный для укладки трубы, по которой весенняя вода будет стекать из оврага и Муньоне. Там у входа, в темноте, по земле каталось несколько человек, слышались приглушенные крики, проклятия, ругательства, чьи-то жалобы и мольбы о пощаде. Это была уже не драка, а суд Линча. Олиндо валялся, уткнувшись лицом в землю, прикрывая голову руками, глотая кровь и пыль. Над ним на коленях стояли Дуили, Померо, Липпи и еще кто-то четвертый, которого Париджи не смог разглядеть. Сменяя друг друга, они били Олиндо по голове, по бокам, пинали его ногами, приподнимали и бросали оземь.

— Вы убьете его! — закричал Париджи.

— Нет, он не околеет, нет! Это самая легкая казнь, которой он заслуживает.

В суматохе, последовавшей за выстрелами, сразу как только упал Немец, Олиндо, охваченный паникой, бросился бежать, а они заметили это и пустились вдогонку.

— Как чувствует себя Немец? — спросил Дуили.

— Кажется, рана не тяжелая, я бегу за скорой помощью.

— Ну, тогда беги, что ж ты остановился?

Париджи добежал до выхода из туннеля и поднялся на берег Муньоне. До него все еще доносились стоны Олиндо под ударами его мучителей.

— Довольно! Ведь у меня четверо детей!

— Ты вспомнил о них только сейчас?

— Падаль!

— Мразь!

— Не могу же я смотреть, как они помирают с голоду!

— А наши не помирают?! А мы можем?!

После туннеля солнце светило особенно ярко. Было уже позднее утро, стрекот цикад заглушал доносившиеся голоса.

Париджи взбежал на мост и здесь встретил коляску племянника Бадолати. Молодой человек по-прежнему правил лошадью, но рядом с ним, там, где час назад сидел сын Мадии, теперь находился Дель Буоно. Париджи узнал его, когда коляска уже промчалась. Неужели это Бастьяно? Юноша остановился в конце моста. Коляска катила уже вдоль насыпи. Да, это он. Это его соломенная шляпа, его черный пиджак, его высоченный крахмальный воротничок! Глядя на его спину, Париджи совсем уверился в том, что это Дель Буоно.

— Эй, ты, Париджи! — внезапно окликнул юношу его друг Ренцони. Он бежал от заставы, тяжело дыша. Пот ручьями стекал по его лицу.

— Вот это пробег! На сколько опередила меня коляска? Видишь, Метелло был прав! Надо отдать должное этим старикам — и моему деду, и Липпи, и Корсьеро, и Дуили, — они знают больше нас. Ну ладно, пошли.

— Идем со мной. Немец ранен.

Они побежали вместе и, с трудом переводя дыхание, делились новостями, рассказывали друг другу о последних событиях, свидетелями которых им довелось быть. Им казалось, что в их жизни больше никогда не случится ничего подобного.

— На других стройках все было приблизительно так же, как у нас.

— Тебя ведь не было и ты не знаешь, что у нас стреляли.

— Я был на стройке Мадии. Там начали стрелять солдаты.

— И у нас тоже.

— Но они стреляли в воздух.

— А эти стреляли прямо в нас. Мы чудом остались живы…

— А в это время, хотя на стройках об этом ничего не знали, во Флоренции началась всеобщая забастовка, из-за того, что закрыли Палату труда. Этот огонь зажгли мы, а когда он как следует разгорелся, сами же остались в темноте.

— Немец ранен, а Тинаи кто-то набил морду.

— Ночью приехал из Рима Пешетти. Он и представители заводов Пиньоне уже рано утром были в Палаццо Риккарди. Рим вызывал к телефону префекта. Кажется, там на проводе был Джолитти. Во всяком случае, Дель Буоно тут же освободили, и теперь он объезжает стройки, чтобы убедить рабочих принять предложение хозяев. Они хотят обо всем договориться сегодня же утром.

В нескольких шагах от цели Париджи вновь остановился, на этот раз — чтобы завязать шнурок ботинка, иначе он свалился бы у него с ноги.

— О чем договориться?

— Я точно не знаю. Конечно, они не дадут нам того, что мы требовали сначала. Но пусть уж хоть сколько-нибудь прибавят.

Через несколько минут они уже бежали обратно, немного отставая от четырех санитаров, которые быстро катили тележку скорой помощи.

— А куда ранен Немец?

— В грудь.

— Словно один из братьев Бандьера[71].

— Как ты можешь этим шутить!

— Но ведь он ранен не тяжело… Да! Я тебе еще не сказал? Наконец прибыл человек из Турина с деньгами, собранными по подписке, сейчас они уже в Палате труда. Он привез около трех тысяч лир.

— Значит, сегодня вечером у нас будет получка?

— Наедимся всласть!

— Накуримся!

— Хорошо бы еще сходить на улицу Аморино, — добавил маленький Ренцони.

— А твоя девушка для чего?

— Это совсем другое дело. Вот и сегодня она будет ждать меня в полдень возле Торре делла Дзекка.

— Сейчас уже, наверно, больше одиннадцати, ты не успеешь.

— Я не могу не пойти. Кроме всего прочего, она принесет мне поесть.

— Пойдем сюда, мы спустимся по берегу и сократим путь. Доберемся до стройки в одно время со скорой помощью.