Метелло - [38]
И вот теперь в Сан-Фредиано Метелло нашел Эрсилию.
Все время, пока Метелло сидел в тюрьме Мурате, Эрсилия возила из Сан-Фредиано на виа Гибеллина передачи, завязанные в салфеточку. Поскольку Эрсилия не была родственницей Метелло, им не разрешали свиданий, и они были вынуждены ограничиваться перепиской. Вернувшись домой, она перечитывала полученное письмо и садилась отвечать.
«Путь на виа Гибеллина для меня не нов: время от времени и моему отцу случалось туда попадать. Он не делал ничего дурного, но его держали на примете, так как он побывал во Франции и потом был замешан в событиях 79-го года. Они произошли за три месяца до моего появления на свет: я 80-го года рождения. Мне уже исполнилось восемнадцать лет».
«А мне тогда было шесть лет, я жил в деревне, но о событиях 79-го года знаю все, как будто сам в них участвовал. Там была настоящая провокация — я это вычитал в книге, которая служила мне букварем… Как только выйду отсюда — женюсь на тебе. Имей это в виду…»
«Не торопись говорить «выйду и женюсь». Все может получиться по-другому. О том, что тебя арестовали, я узнала от жены Пизакане Мартини, моей подруги. Дочь токаря Фьораванти, с которой мы росли вместе, тоже сказала мне: «Ты знаешь, что арестовали того паренька, который так хлопотал, когда собирали для вас деньги после гибели вашего отца?» Тогда я и пошла передать тебе привет. Сделала я это не задумываясь, но, возможно, только из сострадания. Я еще не уверена, что люблю тебя по-настоящему».
«Ты противоречишь себе на каждом слове. Ты любишь меня так же, как я тебя. Мы с тобой созданы друг для друга. Я это понял, как только услышал твой голос… И чем больше времени проходит — а здесь в тюрьме сутки тянутся сорок восемь часов, — тем больше я в этом убеждаюсь. Не спорь против очевидности. Это так же бесцельно, как утверждать, будто построен только первый этаж, когда дом уже подводят под крышу».
«Пока очевидно только одно — что ты в тюрьме и что я с трудом припоминаю твое лицо».
Этот диалог продолжался также, когда письма стали приходить из более отдаленных мест, пересекая половину Италии и полоску моря: после тюрьмы Метелло отбывал срок ссылки. Эрсилия ушла из мастерской искусственных цветов, чтобы окончательно порвать с Роини, и устроилась санитаркой в больницу.
Однако теперь она уже могла припомнить лицо Метелло. С его запиской она пошла в тот дом, где он жил последнее время, и, погасив трехмесячную задолженность за квартиру, забрала все принадлежавшие ему вещи. Среди них, кроме выходного костюма и туфель, которые она отослала ему вместе с бельем, предварительно починив его, были письма и открытки — от Тинаи, от Дель Буоно и Келлини. Метелло их хранил вместе с тремя фотографиями.
«Смотри, читай и ты увидишь, что среди них нет ни писем, ни фотографий женщин — ни одной!» — писал он ей.
«Конечно, ты и не послал бы меня туда, если б они там были. И, кроме того, зачем ты мне это говоришь?»
«Да ведь мы с тобой скоро поженимся! Ясное дело, я встречал в жизни женщин, и было бы заведомой ложью это отрицать. Мужчина я или нет? Но женщины никогда ничего для меня не значили, все, кроме одной. В нее я тоже не был влюблен, но она была какой-то особенной и сделала мне много добра. Это была вдова, учительница, и в последний раз я видел ее лет пять назад. К тому времени она снова вышла замуж, и у нее родился ребенок. С тех пор я ничего больше не знаю о ней, клянусь тебе!»
Теперь у Эрсилии было три фотокарточки Метелло, но на всех трех он был не один. На первой он снялся в группе солдат, — «неаполитанское содружество», писал он ей, — но из-за того, что он был без усов, в военной форме, а глаза у него были какие-то испуганные, Эрсилия его не узнавала. На другой карточке все вышло так мелко, что лицо Метелло едва можно было различить. В центре виднелась часть площади Витторио, которую тогда застраивали. Бадолати стоял у входа в дом, а Метелло свешивался с лесов над ним. Он казался мальчиком в низко надвинутой на глаза кепке. Приходилось верить ему на слово, что это действительно он.
«Это фотография 88-го или 89-го года, там должна быть дата. Я наверху, второй слева», — писал Метелло.
Зато на третьей, самой поздней фотографии его можно было узнать. Но рядом с ним был Дель Буоно. Эрсилия взяла ножницы и отрезала его — не хотела посторонних. Она поставила карточку Метелло на свой ночной столик и говорила ей: «Доброе утро, любимый! Добрый вечер! Еще одним днем стало меньше».
Она писала ему: «Перестань твердить: «Вернусь и женюсь на тебе». Даже теперь, когда ты у моего изголовья, я еще очень далека от того, чтобы решиться. Не рассчитывай на это!»
Наконец и она послала ему свою карточку: Метелло уверял, что не может без нее обойтись.
«Я хотела пойти сняться к Шембоку, но там слишком дорого. Видно, у него фотографируются одни княгини да кардиналы. Тогда я пошла в фотографию Петрелли, что на виа Сан-Дзаноби. У него дешевле, а результат тот же. И все-таки карточка стоила мне больше трехдневного заработка, так что ты ее береги. Это моя первая фотография, и как будто я вышла не плохо…»
«Ты вышла совсем как живая: просто картинка!»
Эта книга не плод творческого вымысла. Это разговор писателя с его покойным братом. Создавая книгу, автор искал лишь утешения. Его мучает сознание, что он едва начал проникать в духовный мир брата, когда было уже слишком поздно. Эти страницы, следовательно, являются тщетной попыткой искупления.
«Постоянство разума» («La costanza della ragione», 1963) – это история молодого флорентийца, рассказанная от первого лица, формирование которого происходит через различные, нередко тяжелые и болезненные, ситуации и поступки. Это одно из лучших произведений писателя, в том числе и с точки зрения языка и стиля. В книге ощущается скептическое отношение писателя к той эйфории, охватившей Италию в период экономического «чуда» на рубеже 50-60-х гг.
Роман Пратолини «Повесть о бедных влюбленных», принес его автору широчайшую популярность. Писатель показывает будни жителей одного из рабочих кварталов Флоренции — крошечной виа дель Корно — в трудные и страшные времена разнузданного фашистского террора 1925—1926 годов. В горе и радости, в чувствах и поступках бедных людей, в поте лица зарабатывающих свой хлеб, предстает живой и прекрасный облик народа, богатый и многогранный национальный характер, сочетающий в себе человеческое достоинство, мужество и доброту, верность вековым традициям морали, стойкость и оптимизм.
Наиболее интересна из ранних произведений Пратолини его повесть «Виа де'Магадзини». В ней проявились своеобразные художественные черты, присущие всему последующему творчеству писателя.
![Электротерапия. Доктор Клондайк [два рассказа]](/storage/book-covers/d8/d84efd2c8d9694f782c81e385d8414b9602f6dab.jpg)
Из сборника «Современная нидерландская новелла», — М.: Прогресс, 1981. — 416 с.
Рассказ из сборника «Итальянская новелла XX века» — продолжение вышедшего в 1960 году сборника «Итальянская новелла, 1860–1914».
В центре нового романа известной немецкой писательницы — женская судьба, становление характера, твердого, энергичного, смелого и вместе с тем женственно-мягкого. Автор последовательно и достоверно показывает превращение самой обыкновенной, во многом заурядной женщины в личность, в человека, способного распорядиться собственной судьбой, будущим своим и своего ребенка.
Роман «Люськин ломаный английский» — фантасмагорическая история про двух разделенных сиамских близнецов и девушку Люську, жившую в горах Кавказа и сбежавшую от тяжелой жизни в Англию.Это история о деньгах и их заменителях: сексе и оружии, которое порой стреляет помимо человеческой воли. И о том, что жизнь — это триллер, который вдруг превращается в веселый вестерн.Для тех, кто любит крепкие выражения и правду жизни.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
Ингер Эдельфельдт, известная шведская писательница и художница, родилась в Стокгольме. Она — автор нескольких романов и сборников рассказов, очень популярных в скандинавских странах. Ингер Эдельфельдт неоднократно удостаивалась различных литературных наград.Сборник рассказов «Удивительный хамелеон» (1995) получил персональную премию Ивара Лу-Юхансона, литературную премию газеты «Гётерборгс-постен» и премию Карла Венберга.