Метелло - [34]
— Уже пошли за Мизерикордией[30], не волнуйся! — повторял инженер, лицо которого стало землистым, а глаза увлажнились.
— Сходите ко мне домой, сейчас же, сейчас! Пусть все они придут в больницу… И дети тоже, прошу вас! Арманда, Эрсилия и маленький Карло… пусть он тоже придет! Все трое, жена и двое детей… Арманда, Эрсилия, Карло… Арманда, Эрсилия… Merde les généraux…[31]
Он начал бредить.
Глава VIII
Наступает такое время, когда дни все ускоряют свой бег, даже если они наполнены бесконечным ожиданием, страданиями разлуки и радостями, потрясающими сердце. Потому что жизнь наша принимает иное течение.
Когда Метелло впервые увидел Эрсилию, она своими косичками, наивным выражением лица и глаз еще напоминала школьницу. На похоронах отца ее темные волосы были покрыты черной вуалью. Длинноногая девочка в увеличивавшей ее рост юбке, доходившей до щиколоток, вела под руку мать и в то же время не спускала глаз с младшего брата, мальчика лет пятнадцати. Был ноябрь 1897 года. Стояли суровые холода. Метелло вспоминал потом, как он мерз в своем выходном костюме, в рубашке с тугим крахмальным воротничком, подпиравшим ему подбородок, с непокрытой головой: шляпу он держал в руках. Вдоль бульваров дул сильный ветер, который гнал опавшие листья впереди похоронной процессии. За гробом несли черное знамя анархистов, красный флаг социалистов (несмотря на политические разногласия) и знамя Палаты труда. Ведь хоронили коммунара, каменщика, которого любили и уважали все, кто знал его на работе или в личной жизни. Но люди, шедшие за гробом, невольно отвлекались от мыслей о покойном, они думали о том, что из-за знамен им не избежать встречи с солдатами, которые того и гляди появятся из какого-нибудь переулка.
Знамена на похоронах не были вызовом властям со стороны анархистов или социалистов: Паллези сам просил об этом. Когда его доставили в больницу, он сказал, прощаясь с товарищами:
— Похороните меня со знаменами. Да здравствует Кафьеро!
Потом он попросил, чтобы дети подошли к нему.
— Помните, что ваша мать всегда была для меня законной женой, хоть мы и не венчались.
— Я знаю, папа. Это было против твоих убеждений, — ответила Эрсилия.
Метелло стоял рядом и смотрел на нее. Она казалась одновременно и школьницей, повторяющей заученный урок, и взрослой женщиной, которая старается успокоить умирающего отца и, быть может, даже читает про себя молитву.
Он смотрел на нее и на похоронах. Она шла всего в нескольких шагах впереди него, когда внезапно, хотя все знали, что это должно произойти, раздался звук трубы и появился отряд солдат, которые сразу же дали залп в воздух. Началась паника. Кучер не смог совладать с испуганными лошадьми, похоронные дроги вырвались из толпы и куда-то умчались. На следующий день стало известно, что на бульваре дроги столкнулись с омнибусом и крышка гроба свалилась на мостовую.
Одни лишь знамена остались невредимы: знаменосцы, прикрываемые товарищами, сразу же вынесли их из свалки, и вскоре шелковые полотнища развевались уже где-то вдали. А Метелло с несколькими друзьями Паллези пришлось провести ночь в полиции.
Полицейский комиссар, который их допрашивал, «не был душегубом» — изредка попадались и такие. Он не стал искать их фамилии в черных списках и отпустил всех задержанных на рассвете, чтобы те, у кого была работа, не опоздали к началу.
Эрсилия ждала Метелло у строительной площадки. На мостовой еще сохранилось темное пятно — это была кровь ее отца. Увидев Метелло, девушка сделала несколько шагов ему навстречу и протянула руку.
— Спасибо вам за собранные деньги и за все. Я уже рассказала всем, что инженер пожертвовал сто лир.
— На сколько же времени вам хватит этих денег?
Нет, Эрсилия не была уже девочкой, фигура у нее была хорошо развитая, а взгляд грустный, но гордый.
— Надеюсь, до тех пор, пока они будут нам необходимы, — отвечала Эрсилия. Ее улыбка никак не противоречила постигшему ее горю. Метелло пришлось сделать над собой усилие и повторить себе, что это дочь его старшего товарища, который только что погиб, чтобы заставить себя не смотреть на нее глазами мужчины и не перевести разговор на другую тему.
— Должно быть, не очень-то приятно было провести ночь в полиции?
— А я уж там бывал, мне не впервой. Да и за три года военной службы тоже насиделся немало. Здесь они хоть ремней и шнурков у нас не отбирали.
Мадии, сзывая рабочих, зазвонил в колокол.
Они поспешно простились. Возможно, Метелло вскоре забыл бы об Эрсилии: голова его была слишком занята политикой, как и всегда, когда его вынуждали к этому обстоятельства, а теперь еще ему угрожала безработица. Впрочем, и для любви у него находилось время, хоть он ни с кем особенно не был связан — ему нравилось встречаться и расставаться каждый раз с новой девушкой. Ведь он был красивым двадцатипятилетним парнем и за словом в карман не лез!
Зима в тот год, когда прекратилось строительство в Ромито, была для Метелло особенно тяжелой. Иной раз даже на полсигары в день не хватало! Весной были начаты, но вскоре приостановлены работы в Вилламанья. Таким образом, ко времени беспорядков 1898 года «все сложилось как нельзя хуже», и Метелло оказался в самой гуще событий, хотя предпочел бы оставаться в стороне. Но с той же естественностью, с какой вода бьет из родника, с какой с губ срываются слова, он, едва успев выйти на улицу во вторник шестого мая, вместе со всеми принялся кричать: «Хлеба!!»
Эта книга не плод творческого вымысла. Это разговор писателя с его покойным братом. Создавая книгу, автор искал лишь утешения. Его мучает сознание, что он едва начал проникать в духовный мир брата, когда было уже слишком поздно. Эти страницы, следовательно, являются тщетной попыткой искупления.
«Постоянство разума» («La costanza della ragione», 1963) – это история молодого флорентийца, рассказанная от первого лица, формирование которого происходит через различные, нередко тяжелые и болезненные, ситуации и поступки. Это одно из лучших произведений писателя, в том числе и с точки зрения языка и стиля. В книге ощущается скептическое отношение писателя к той эйфории, охватившей Италию в период экономического «чуда» на рубеже 50-60-х гг.
Наиболее интересна из ранних произведений Пратолини его повесть «Виа де'Магадзини». В ней проявились своеобразные художественные черты, присущие всему последующему творчеству писателя.
Роман Пратолини «Повесть о бедных влюбленных», принес его автору широчайшую популярность. Писатель показывает будни жителей одного из рабочих кварталов Флоренции — крошечной виа дель Корно — в трудные и страшные времена разнузданного фашистского террора 1925—1926 годов. В горе и радости, в чувствах и поступках бедных людей, в поте лица зарабатывающих свой хлеб, предстает живой и прекрасный облик народа, богатый и многогранный национальный характер, сочетающий в себе человеческое достоинство, мужество и доброту, верность вековым традициям морали, стойкость и оптимизм.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?