Метелица - [40]
— Опять созван военный совет, — пояснил мне Овод.
Суть дела заключалась в следующем: доктор допрыгался, Конкордия требует, чтобы он на ней женился, в противном случае грозит донести и угробить. Бояров имел неосторожность рассказать о себе слишком много.
— Все летит в тартары: научная карьера, душевное спокойствие — все! — говорил доктор. — Всю жизнь старался держаться подальше от «семейного счастья», и вот проклятая ведьма…
— Как же, доктор, обстоит дело с психологией: вы же с первого взгляда умеете определять человека! — спросил я.
— Не нарушил ли Арий Евстигнеевич 20-ти минутной нормы, которую джентльмен может уделять женщине? — тявкнул со своей койки Овод.
— Братцы, довольно! — знакомой нам формулой взмолился Бояров. — Я вас серьезно спрашиваю: как мне спастись от катастрофы?!
Заговорил Наум Львович:
— Это называется шантаж, классическая форма вымогательства! Ничего, не унывайте, доктор, я берусь нее уладить. Конкордия живет в одной палате с моей женой и очень меня уважает. Я ей как юрист объясню псе последствия ее поведения, она поймет, что насилием в таком деликатном деле губит себя и вас.
— Эх жалко, что Наум Львовича не было на нашем первом совещании, — пожалел Овод.
На следующий день Томин признался в своем полном поражении. Объяснение с Конкордией произошло па так называемом семейном пляже, в присутствии жены. Наум Львович говорил долго, пламенно, мобилизовал все возможные доводы, пугал и убеждал.
— Мой муж был исключительно красноречив, — было мнение Ольги Сергеевны.
Конкордия во время этого словесного потока неподвижно лежала на спине, прикрыв от солнца свое лицо носовым платком и молчала. Когда он, наконец, кончил, она поднялась, лениво потянулась и стала стройной ножкой пробовать воду,
— Ну? — не вытерпел Наум Львович. — Я здесь, я жду решения?!
Конкордия повернула к нему голову. Прекрасные уста открылись:
— Терпеть не могу жидовочков, — оговорилась красавица, но тут же поправила: жидочков.
— Так и сказала: раздельно и внятно. И главное — по существу! — комически рассказывал Томин. — Я совсем не обиделся, мне только стало неловко за свои кривые, волосатые ноги. Королева же моих сновидений уже плыла вдали, сильными движениями рассекая волны.
— Что, Наумчик, получил? Будешь теперь впутываться в чужие дела? — не без злорадства сказала Ольга Сергеевна. — Я, кажется, единственная женщина, которую ты сумел уговорить!
«Праздник жизни» окончился, надо было сматывать удочки. Первым двинулся в путь Арий Евстигнеевич.
— Как же у вас дела с любовью? — спросил я при прощании.
— Будь, что будь! Пусть она доносит, жалуется папеньке чекисту! — махнул рукой Бояров. — Я с ней не разговариваю! Вам же, Андрей Иванович, позвольте дать товарищеский совет: бросьте вы возиться с Зашей Татьяной. Одна обманчивая оболочка, ценный сосуд, наполненный Бог знает какой дрянью! Не обратите и не перевоспитаете, только влипнете на мой манер.
На следующий день городской лимузин увез Конкордию, затем уехал Овод и Таня. Меня провожала На причале чета Томиных.
— Бывайте здоровы, пишите! — кричал Наум Львович, бегая по берегу и заблаговременно махая платком. — Гора с горой не встретится, а человек с чело- иском, как говорится!
Катер вывернулся и взял курс на Геленджик. Прощай, «Солнцедар»!
МОСКВА… В конце мая мне пришлось быть в красной столице. Я позвонил по телефону в библиотеку Ленина и воскресным утром прогуливался у выхода в метро. Поминутно выливались на улицу людские потоки и быстро растекались в разные стороны.
Наконец, волна вынесла и малую серую песчинку — Таню, Бледную, похудевшую, в скромном, массового покроя, костюмчике. Сказывалась, очевидно, счастливая жизнь» — от летних красок, солнечного загара и следа не осталось. Таня жила где-то далеко в дачном поселке, в одной комнате с сестрой и другом сестры «хорошим парнем» Петром.
— Все же вспомнили, — говорила Таня, сбоку осторожно на меня посматривая. — Я чувствую себя иногда такой одинокой.
Поехали за город. На Химкинском речном вокзале наткнулись на Наума Львовича Томина.
— Я же вам говорил, что наш мир в пятачек! — весело суетился он, пожимая нам руки. — Куда ни кинься — всюду сопалатники! Сегодня вас встретил, а в декабре имел удовольствие беседовать с молодым профессором Бояровым и его красавицей женой Конкордией Максимовной.
— Да ну! Что-ж они?
— Законные и счастливые супруги! Конкордия Максимовна приезжала в Харьков с Ленинградской балетной студией, а Арий Евстигнеевич так… при ней.
— Воистину чужая душа потемки!
— Совершенно справедливо, — согласился Томин. — А меня можете поздравить: Ольга Сергеевна на- днях благополучно родила. Третье! Замного уже, как говорится! Придется искать еще одно совместительство.
Расставшись с Наумом Львовичем, мы долго катались на катере по сооруженному нa человеческих костях каналу Москва-Волга. Вечером я провожал Таню домой и она по пути рассказала, как великолепна была первомайская демонстрация, и что она видела самого товарища Сталина.
— Какое счастье! — вырвалось у меня.
— Да это большое счастье. Теперь у меня зарядка на целый год, — с воодушевлением говорила Таня. — Я так кричала ура, что на сутки охрипла.
Юмористические рассказы о школьниках и для школьников, в первую очередь, да и для взрослых.
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.