Метелица - [38]

— А если бы вам вместо Сталина подсунули Льва Троцкого, вы наверно решили, что Сталин похудел?! — дернулся следователь. — Можете идти.

Иных из издательства заточили, других сняли с работы, Ольга Сергеевна же отделалась нервным потрясением.

— Теперь ваша дама нуждается в утешении, — строго проговорил Бояров. — Учтите, молодой человек, это обстоятельство!

Но Овод не нуждался в указаниях: вначале я лишился компаньона для прогулок, а затем и партнера в шахматы. Его поведение в конце концов вызвало у нас даже неудовольствие.

— Все должно быть в меру, — ворчал Бояров. — Полчаса наивысшая дневная норма для джентельмена, которую он вправе уделить женщине.

Возвращение блудного сына произошло независимо от его желания.

— Завтра приезжает сюда муж Ольги Сергеевны! — как-то сообщил он.

— Существует супруг?! — удивился я. — Вот подлость!

— Что супруг — еще не так плохо. Хуже, что он едет сюда, — решил Бояров. — Как же вы, батенька, не спросясь броду…

— Да кто же мог знать?! Он должен был в свой отпуск поехать по Военно-Грузинской дороге, — оправдывался Овод. — Скажите, друзья, что делает современный муж, когда узнает, что ему изменила жена?

— Я бы, например, будучи на его месте, немедленно побежал и донес, что вы назвали Сталина конедавом, — недолго думая сказал Бояров.

А я бы…

— Братцы довольно! — взмолился Овод. — Я вас серьезно спрашиваю: что мне делать?!

Мы долго обсуждали проблему со всех сторон. Наконец, военный совет решил, что хотя, конечно, безопасней всего для Николая Федоровича было бы уехать, но так как терять две недели отпуска безумно жалко, то нужно рискнуть. Супруг должен быть нами встречен, обласкан и при помощи Ольги Сергеевны, водворен к нам в палату, на пустующую койку.

— Так будет верней. Важно изолировать его от враждебных влияний, — решил доктор. — Кроме того он должен быть всегда в поле нашего зрения, а там видно будет: поступите, как сердце вам подскажет.

Последующие часы наши были насыщены любопытством и нетерпением, счастливого же любовника прямо трясло… На следующий день в полдень супруг был наконец, вместе с группой новых больных, доставлен на катере из Геленджика. Оказался он невысокого роста, черноватым, весьма подвижным господином, по имени Наум Львович То мин.

Чемоданы погрузили на подводу, мы же пешком двинулись от пристани в гору.

— Ну как у вас здесь, как кормят? Ты, Белочка (это к Ольге Сергеевне), надеюсь, без меня не особенно скучала? Дети здоровы, на попечении бабушки. Я решил в последнюю минуту лучше отдохнуть, чем по разным Военно-Грузинским… Нам еще далеко ходить до нашего сумасшедшего дома? — так и сыпал он вопросами. Наше любезное предложение принять его к себе в палату он принял довольно холодно.

— Сколько у вас там? Только трое?! Знаете, я люблю, чтобы побольше народа. Один скажет одно, другой — другое, — пояснил он.

— Нет, Наумчик, ты не ставь меня в неловкое положение, — поддержала нас Ольга Сергеевна. — Я вчера еле упросила директора поместить тебя в эту тихую палату.

IV

И зажили мы вчетвером. Наум Львович оказался человеком «широкого диапазона», юристом по профессии. Работал он по совместительству в трех учреждениях, знал множество всяких смешных случаев и мастерски их рассказывал. Жизнерадостность и общительность его были бесконечны. Удержать его в четырех стенах, как мы предполагали, не представлялось никакой возможности. Через сутки он был знаком со всеми в санатории и на 10 километров в окружности.

— Сколько здесь собралось интересных «человеков», тьма! — говорил он вечером, рывком сдергивая с ноги полосатый носок.

— Например кто же? — вяло спросил Овод.

— Да хотя бы академик Числов с супругой здесь отдыхают. Вы разве не знали? Или этот худой, сидит в столовой у выхода — художник Резницкий, Андрей Петрович. Последняя постановка «Кармен» в Большом шла в его декорациях. А женщины?! Одна красавица Конкорда я Максимовна чего стоит. Королева какого-то подземного мрачного царства. Ее папенька не то предгорсовета, не то начальник НКВД, не разберу. Опять же Танюша очень мила, акварельная дамочка.

— Что за Танюша? — поднял я голову.

— Такая уютная, московская… Ходит со свистопляем ветфельдшером Васей. Эх вы, молодежь! Будь я здесь без жены, показал бы всем Ляпкина-Тяпкина, как говорится!

— Может на сон грядущий сыграем партию в шахматы? — предложил мне Овод. Разглагольствования Томина начинали ему действовать на нервы. — Правая или левая?

Шло время и ничего драматического не случилось, наверно не нашлось сплетника или он не был Томиным допущен к слову. Наш палатный муравейник начал было успокаиваться, но вскоре новые события привели ого в движение. На этот раз героем дня оказался доктор Бояров. В последнее время доктор был в прекрасном настроении и уделял большое внимание своему туалету.

— Что с вами, Арий Евстигнеевич, такое происходит?! Вы словно жених? — не вытерпел как-то я.

— Жених и есть: заканчиваю свою работу, два с половиной года над ней просидел, — с удовлетворением проговорил Бояров. — Уповаю, быть мне помощником столоначальника, а может быть и приват-доцентом!

Объяснение казалось правдоподобным, но не вполне. Полную ясность в дело с новыми галстуками доктора инее лишь Наум Львович.