Метелица - [34]
— Какой ужас! — вдруг опала лицом Зоя. Она присела на ручку кресла и обняла отца. — Папа, мне стыдно, что я в комсомоле. Это была подлость, выйти же сейчас — погубить все!
— Не мучайся, Зоинька, — серьезно сказал Леонид Петрович. — От человека, попавшего в плен к гориллам, нельзя требовать, чтобы он неустанно дергал их за хвост. Хотя бы это и предписывал а ему строгая этика. Ты поступила в комсомол, я хожу лечить мохнатое превосходство. Вое мы так или иначе запачкались, теперь важно только сохранить свою душу. Конечно, гадко, но вся история затянулась слишком долго.
Зоя наклонилась и поцеловала отца в блестящую лысину.
— Папочка, ты умница, — повеселевшим тоном проговорила она. — Тебя и студенты очень уважают и… боятся. Курсистки же говорят, что ты похож на Пастера, только тебе надо бачки отпустить.
К профессору Зайцеву приехала его старшая, от первого брака дочь, Елена Леонидовна. Крупная, добродетельного вида дама, носящая закрытые кофточки и золотой медальон на пышной груди. Сама докторша и жена врача партийца, занимающего должность заведывающего райздравотдела.
По случаю ее приезда у Зайцевых был сервирован семейный чай на веранде. Леонид Петрович задержался на приеме и пришел, когда сестры успели уже основательно поссориться и сидели за столом надувшись, друг против друга. Профессор взглянул на раскрасневшуюся Зою и подумал, что она у него большая забияка, потом перевел взгляд на Елену Леонидовну и удивился, что и эта особа как будто тоже его дочь. Не показывая вида, что он заметил что-то неладное, веселым тоном попросил у Анны Ивановны (родственницы, ведущей хозяйство):
— Налейте-ка и мне чайку покрепче, — ив ожидании чая, потирая руки, пошутил:
— Итак, гражданочки, за столом сидело два с половиной врача!
Елена Леонидовна поспешила с отцом не согласиться:
— Не два с половиной, а всего два с четвертушкой, — презрительно проговорила она.
Зоя вспыхнула и, слегка шепелявя от волнения, бросилась в атаку:
— Если я, если я четвертушка, — запальчиво сказала она, — то ты всего лишь три четвертушки, а папа, как профессор, полтора врача и выходит опять же два с половиной!
— Зоинька. что за математическая медицина! — позвал Леонид Петрович.
<…> что-ж она на самом деле! — со слезами в <…> проговорила Зоя.
Леонид Петрович постарался перевести разговор на другую тему:
<…>, что у вас в районе слышно? <…>, что в районе все исключительно хорошо <…>:
<…> Владимир завоевал в короткое время большую популярность (среди кого? — подумал профессор), <…> снять несколько врачей, совершенно <…> к новым условиям.
<…> нас без Владимира профессора Сергеенко <…> — не удержался сообщить Зайцев. — И самое <…>, что бедный старик вынужден был взять <…>, что он чуть ли не шпион.
<…> знаете, Леонид Петрович, — поджав губы и <…> преданностью к власти, проговорила Елена <…> — Не может быть, чтобы он был вполне <…> я не допускаю. Слишком серьезно обвинение, чтобы могла быть допущена судебная ошибка!
<…>, да конечно, — согласился профессор. — Судебной ошибки нет, посколько нет и суда.
Разговор принял опасное направление. Зоя задвигалась на стуле, намереваясь снова вступить в бой на <…>. Но тут одно внешнее обстоятельство отвлекло внимание присутствующих. На улице, у забора раздался шум и смех, и на старой акации показались <…> Феди и Жоры. Молодые люди сначала <…> на дереве, потом обратили свое внимание на веранду.
<…> вам почтение с кисточкой! — усмехаясь Жора. — Как приятно пить чай на свежей <…>.
<…> покрепче или послабей? — поддержал Федя <…> разговор.
— Налейте стаканчик покрепче, а то меня и так давно слабит.
— Ну, не дьяволята ли? — вполголоса сказал профессор. — Что с ними делать?!
— Лучше всего не обращайте на них внимания, тогда они сами уйдут, — посоветовала Елена Леонидовна. — Что можно от них требовать? Прошлое переулка, вы сами знаете, ужасно. Благодарите царскую власть!
— С того времени прошло четверть века!
— У партии были более важные задания. Собственно говоря, это дело здешнего комсомола. Что то зеваете! — с вызовом посмотрела Елена Леонидовна на сестру.
— Наш комсомол один из передовых в стране, — выпалила Зоя. — Дегенераты же и обезьяны в ведении здравотделов!
— Причем здесь дегенераты? — пожала, с видом превосходства, плечами Елена Леонидовна. — Просто уличные шалуны!
Шалуны на дереве тем временем стали бросать на веранду разную дрянь. Елена Леонидовна встала и, величественно колыхаясь, подошла к перилам.
— Дети, я вам запрещаю бросаться! Немедленно уходите оттуда! — возможно строже проговорила она.
— Тю!! Слыхал?! — удивился Федя. Жора же изменив голос, объявил:
— Алло, алло! Говорит Москва! Станция имени Коминтерна. Начинаем детскую передачу. Молочная, внимание! Пускаем на вас теплый, детский воздух!
Елена Леонидовна с покрасневшим лицом отошла вглубь веранды.
— Хулиганы! — с возмущением произнесла она. — Хуже даже — социально опасный элемент!
Профессор Зайцев направился в дворецкую.
— Голубчик, — обратился он к возлежащему в сапогах на кровати Якову. — Пойди, пожалуйста, на улицу и прогони там хлопцев. Только сделай одолжение не бей их!
— Не беспокойтесь, Леонид Петрович. Знаю. Бить запрещено, — отвечал Яков. — Я их пугану простым разговором. Только пусть уйдут куда-нибудь женщины.
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.