Металлический шторм - [2]

Волны дыма кружились над ним в сером небе. Капитан решил, что наступил конец. Скоро корабль и его секретный груз попадут в руки противника.

Пикетт проклинал себя за то, что вовремя не затопил судно. И теперь он надеялся лишь на то, что судно само по себе затонет до того, как враги поднимутся на борт.

Когда в глазах у него уже стало темнеть, капитан вновь услышал звук приближающихся пикирующих бомбардировщиков. Рев становился все громче — крылья самолетов выли словно баньши,[6] возвещавшие страшную неизбежность конца.

Но тут небо над головой капитана потемнело. Воздух вмиг стал холодным и пропитался влагой. «Джона Бьюри» поглотила стена тумана и дождя.

Согласно последним сообщениям японского летчика, судно, горящее, но все еще державшееся на плаву, шло полным ходом. Но больше о нем никто не слышал и никто его не видел.

ГЛАВА 1

Северный Йемен, возле границы с Саудовской Аравией, август 1967 г.

Тарик аль-Халиф спрятал лицо за повязкой из мягкого белого хлопка. Куфия, прикрывавшая его голову, была обернута вокруг нижней части лица, закрывая рот и нос. Она спасала его обветренное лицо от солнечных лучей, ветра и песка.

И только внимательный и колючий взгляд бедуина говорил о шестидесяти годах, прожитых в пустыне. Он, не моргая и не отводя взгляда, смотрел на мертвые тела, лежавшие перед ним на песке.

Восемь тел. Двое мужчин, три женщины, трое детей — все раздетые догола. Их одежда и вещи исчезли. Большую часть застрелили, нескольких зарезали.

Пока караван верблюдов за спиной Халифа ждал, к нему подъехал всадник. Тарик сразу признал молодого, мускулистого наездника. Его звали Сабах — один из его самых доверенных людей. На локте у Сабаха покоился АК-47 русской сборки.

— Наверняка бандиты, — объявил Сабах. — Сейчас их следов уже не найти.

Халиф изучал грубый песок у себя под ногами. Он заметил следы, исчезающие на западе, там, где в сотне миль находился единственный источник воды — оазис Аби-Кузза, «шелковая вода».

— Нет, мой друг, — возразил он. — Они не стали ждать, пока их обнаружат. Скрывают свою численность, стараясь двигаться по каменистой земле, где не остается следов, или идут по сыпучему песку, где следы тут же исчезают. Одно ясно без сомнения: они направляются к нашему дому.

Аби-Кузза принадлежал семье Тарика многие поколения. Источник воды, дающей жизнь, и источник их благосостояния. Финиковые пальмы росли вокруг плодородного родника, так же как трава для овец и верблюдов.

С тех пор как появились автомобили и другой современный транспорт, караванов, которые приносили свои дары хозяевам оазиса, становилось все меньше и меньше, точно так же как и верблюдов. Бедуины вроде Халифа и его семьи стали беднеть, но еще не утратили своей роли. Чтобы у клана было будущее, их оазис должен находиться под надежной защитой.

— Ваши сыновья защитят его, — сказал Сабах.

Оазис лежал в двадцати милях к западу. Там были сыновья Халифа, два племянника и их семьи. Полдюжины палаток. Десять мужчин с винтовками. Не такая уж легкая добыча. Но на душе у пустынника скребли кошки.

— Мы должны поспешить, — объявил он, залезая на своего верблюда.

Сабах кивнул. Он передвинул АК-47 так, чтобы удобнее было стрелять, и подтолкнул пятками своего верблюда.

Через три часа они приблизились к оазису. Издали они не увидели ничего, кроме мелких костров. Не было видно ни следов борьбы, ни тел на песке, ни рваных палаток или бродячих животных.

Халиф приказал каравану остановиться и спешился. Взяв Сабаха и еще двух человек, он двинулся вперед пешком.

Тишина стояла такая, что они слышали потрескивание дров в кострах и скрип песка у себя под ногами. А потом где-то вдалеке затявкал шакал. Люди Халифа прошли долгий путь и знали: в пустыне не бывает полной тишины.

Тарик остановился, ожидая, пока смолкнет шакал. А когда его вой затих, чей-то голос затянул старинную бедуинскую мелодию. Песня доносилась из главного шатра и звучала спокойно.

Халиф расслабился. Пел его самый младший сын — Джинн.

— Ведите караван, — приказал он. — Все в порядке.

В то время как Сабах и остальные направились назад, к верблюдам, Халиф пошел к оазису. Он добрался до своей палатки, откинул полог и замер.

Бандит в лохмотьях стоял, прижав изогнутый клинок к горлу его сына. Другой бандит сидел рядом, сжимая в руках старую винтовку.

— Одно движение, и я перережу ему горло, — заявил бандит.

— Кто ты?

— Я — Масик, — ответил бандит.

— Чего ты хочешь? — спросил Халиф.

Масик пожал плечами.

— А чего у тебя есть?

— Верблюды дорого стоят, — сказал бедуин, прикидывая, что незваные гости станут делать дальше. — Я отдам их тебе. Пощади мою семью.

— Твое предложение ничего не стоит, — ответил Масик, кривясь от презрения. — Потому что я и так могу взять, что захочу. А еще потому что… — тут он крепко сжал плечо мальчика, — кроме этого мальчишки, вся твоя семья уже мертва.

Сердце Халифа сжалось. Под туникой у него был спрятан «Веблей-Фосбери» — автоматический револьвер, надежное оружие с прицельным боем. Такой револьвер не давал осечек даже после нескольких месяцев путешествия по пустыне. Теперь Халиф хотел только одного — незаметно дотянуться до него.