Место под облаком - [22]

— Василий, — произнес Василий и потише добавил: — Павлович. А это Виктор. Знакомьтесь. Он студент и уже научный работник.

Ксения склонила голову набок:

— Уй как интересно! А я уже в девятом классе, почти круглая отличница и занимаюсь гимнастикой. Только школа далеко. Зимой там, в интернате остаюсь. А когда гости у нас, охотники которые, папа за мной приезжает, чтобы я ухаживала за охотниками, они меня очень любят все.

— Витек! — сунул ей руку Виктор. — Витольд, если по-тверски. Крупный ученый. В перспективе. Набираю лаборанточек. Хочешь ко мне в лаборанточки, Ксения?

Ксения щепотью пожала руку Виктора, засмеялась и отпрыгнула:

— Нет, не хочу пока. Мне школу нужно окончить, потом в ваш институт поступлю. Возьмете?

— Ну! Без задержки, с первого обращения, — пообещал Виктор.

— Алексей, — сказал мужчина. — Алексей Петров. Тутошний бригадир и по совместительству егерь.

Он присел на нижнюю жердь изгороди, закурил.

Ксения с треском разодрала тряпку, вручила части Виктору и Василию. Бесцеремонно отпихнув — «Да ну-ка!» — неуклюжего Виктора от ворот колодца, сама достала воды, бешено вращая отполированную ручку, отцепила ведро, перелила в другое, убежала, вернулась со щетинистой щеткой.

— А покататься дадите? — спрашивала косясь.

— Мы? — чуть не хором отвечали приятели. — Разумеется! Безусловно! За такую скоростную работу мы тебе подарим один велосипедик навечно. Хочешь?

— Дочка, — смеялся Петров, — да у тебя же свой в сенях, новый почти.

— Ну и что, ну и что, — отмахивалась раскрасневшаяся Ксения. — Это вон какие, со скоростями и тормозами, горные, заграничные, я такие только в Москве видела, в магазине. Да я потом помою, не бойтесь. Самую малость погоняю, ну вот столечко, — большим пальцем она показала на тоненьком указательном — сколечко. — До речки разок и обратно. Можно? Вот здорово!

И принялась ожесточенно протирать и без того уже сверкающие спицы, и получалось у нее так, словно она всю жизнь это делала: ловко, быстро.

Ксения работала не приседая, и ее алые с белой кружевной оторочкой трусики затмевали мужикам белый свет. Расслабленный Василий смотрел на бежевую полоску обнажившейся из-под блузки спины, круглые крепенькие ягодички, и улыбался, вздыхая, гмыкая, почесывая ладонь. Виктор ткнул его под ребро:

— Есть девочки в русских селеньях? — прошептал он, облизываясь.

— Что? — обернулась, не распрямляясь, пригожая, светящаяся лукавой улыбкой Ксения.

Она выпятила нижнюю пухлую губу, сдула свесившийся на глаза локон:

— Это мне дядя Виталий подарил, «неделька» называется, много штук и все разноцветные, чтобы на каждый день. Нравится?

Виктор и Василий посмотрели друг на друга, несколько обалдевшие. И оглянулись на дядю Алексея. Тот по-прежнему сидел на поперечине забора и все курил.

— В человеке и на человеке все должно быть красиво, — сказал он, разводя руками. — В том числе и штанишки. Особенно на девочках. Вам баньку-то затопить?

— Нам? — не сразу сказал Василий. — Не, не надо. Мы вон на речку сходим. Поздно уже.

Петров проводил Виктора и Василия в сарай.

Тут было прохладно, сумрачно, просторно.

На громадном гвозде висел залепленный тиной бредешок и манил обратно на речку за плотвой и окунями. Треснувший чугунок мирно и обреченно лежал на боку, никому и низачем уже не нужный. Немыслимо сложная рухлядь, много лет назад бывшая станком, на котором ткали нарядные тряпичные половики, обитала в красном углу. Хомут, декоративно опутанный столетней паутиной, заслуженно отдыхал на полу. Чудно пахло сеном и немножко коровой.

— Располагайтесь. Я сейчас чего-нибудь постелить принесу. А как отдохнете, приходите ужинать. Только не курите, упаси бог, а то опасно.

Приятели завалились на примятое сено, продолжительно вдохнули сладкий аромат, глянули друг на друга с новым удивлением.

— Интересное явление… — промолвил один.

— Да-а… — сказал другой.

— А ты это о чем? — сказал первый.

— А то не понимаешь? — отозвался второй.

— Да-а… — сказал первый.

— Юноша! — сказал с подъемом Василий. — Как говорят деревенские обольстительные прелестницы, ниче так!

— О! — выпучил глаза Виктор. — Ты что, дед, сена не нюхал? Мы с тобой уже неделю по этим сеновалам ночуем. Не привык, что ли? В клевере еще слаще, помнишь? Жестковато, но зато какие ароматы, ну просто кайф ломовой.

— Да, — согласился Василий нехотя. — И то правда. Да… Клевер как-то гущей пахнет, но тяжелее. Сено лучше. Трав луговых аромат незабвенный, детство, тебя ли я слышу меж них… Хорошо тут. Знаешь, добрые люди — большое дело! — Банально оформил он восторг, распиравший его. — Так все это отлично, когда просто, душевно, бесхитростно… По-человечески. В городе ничего такого уже не найдешь, нет, не найдешь. Разруха кругом. Блат, эта самая коррупция бытовая, ты — мне, я — тебе, кто кого обдурит. Ну вот попросись переночевать к кому-нибудь, быстренько в ментовском подвальчике окажешься. Это еще если очнешься после ихних услуг. Не-е, в деревне лучше. Видишь, дядя Алексей и ночлег, и ужин, и баньку тебе…

— Только что девочки не хватает, а?

— Ладно, кончай пошлить. Люди как люди.

— А я что говорю? — притворился Виктор, будто разделяет чувства товарища. — В городе оно, конечно, не то-о… Ноне в городу эта… отчуждение, разобщение, нет душевности и простоты, ага. Неврозы ноне в городу-то. Ну чего ты отворачиваешься? Шуточки мои не по нутру? Вот увидишь, твой непосредственный да добрый Петров еще полтинник потребует за постой. Ладно, вовремя от баньки отказались, а то бы вообще невесть во что влетела бы нам эта ночевка. Просто, по-человечески.