Место для радуги - [2]

В школу я пошел с шести лет и поначалу учился хорошо. Со многими ребятами я быстро подружился. Мы катались на «тарзанках», играли в футбол, лазили по крышам, в общем, были как все дети. В нашем классе училась одна девочка, её звали Ира. Она мне очень нравилась с первых дней школы. Она была не такая, как другие девочки — её никто не дергал за косички, она почти ни с кем не разговаривала и была все время погружена в учебу. По всем предметам она была абсолютной отличницей. Помню, как она расплакалась, когда кто-то из учителей поставил ей четверку, вместо пятерки. Для неё это была настоящая трагедия. Я смотрел, как Иришка плачет, и мне было её очень жалко. Я хотел подойти и как-нибудь её успокоить, но стеснялся это сделать. Однажды я проводил её из школы до дома. Даже не помню, как мне выпала такая честь. Мы шли по улице, и мое сердце замирало, потому что я шел рядом с самой красивой девочкой в классе, а для меня она была самая красивая и во всем мире. Я нес её портфель и думал о том, что мне хочется провожать её каждый день. Не постесняюсь написать, что я мечтал, когда вырасту, быть с ней и любить её всегда. Это был такой возраст, когда в голове не было никакой пошлости. Первая любовь — самая чистая, самая искренняя, навсегда врезающаяся в сердце.

Примерно в то время у меня дома появился видеомагнитофон «ВМ-12» советского производства и несколько кассет с мультиками. Ни у кого в классе такого чуда техники ещё не было. Мне хотелось, чтобы ребята приходили ко мне после уроков смотреть мультфильмы, но отец запрещал приводить друзей домой. Мне было не понятно, почему так. Я свободно ходил в гости к другим ребятам. Чужие родители всегда были рады маленьким гостям, встречали с улыбкой, чем-нибудь угощали, и вообще, в гостях была какая-то другая атмосфера — теплая и доброжелательная. У меня дома все было не так. Мать тайком пускала ко мне друзей, когда отца не было дома. Если он неожиданно приходил, когда мы сидели, собравшись кучкой возле телевизора, он всех выгонял, и мне было очень стыдно перед ребятами за это. Я знал, что их родители так не поступили бы. Отец говорил, что они — «малолетние гопники», хотя это было не так — они были простые ребята, такие же как я сам.

В нашем дворе росли две сестры — Таня и Оля. Они были близняшки, я всегда их путал. Их можно было отличить только по количеству передних зубов. Мы дружили. Однажды я позвал их смотреть мультики. Мы сидели втроем и смотрели «Ну, погоди», как неожиданно нагрянул отец. Даже несмотря на то, что со мной были не «малолетние гопники», а две прилежные девочки, он выгнал их и запретил приводить в дом.

Больше всего мне стало обидно, когда отец позвал меня в прихожую и сказал: «Встречай, я привел тебе подружку, будешь с ней смотреть мультики». На пороге стояла девочка из соседнего двора, которая мне очень не нравилась. Она была из семьи, в которой родители сильно выпивали. Будучи ещё совсем маленькой, она постоянно ругалась нехорошими словами и на всех обзывалась, в том числе и на меня. С ней совсем невозможно было разговаривать. Её звали Оля. Стиснув зубы, я сидел рядом с ней и смотрел мультики, которые поставил нам отец. Больше всего мне хотелось, чтобы она поскорее ушла.

В детстве я боялся отца. За непослушание он лишал меня вечернего просмотра мультиков на несколько дней. Бывало такое, что он наказывал меня ремнем. Впрочем, мать тоже меня иногда била. Поводом могла быть какая-нибудь незначительная провинность, шалость или запись в школьном дневнике. Была такая закономерность — когда меня бил отец, мать защищала, а когда била мать, защищал отец.

Однажды, на летних каникулах, родители ездили отдыхать к кому-то из друзей в область. Помню деревянный двухэтажный дом, а вокруг — зелень, деревья, все такое солнечное, красивое, живое — не как в городе. Там, на этой даче, высокая светловолосая девочка учила меня играть в шахматы. Она была значительно старше меня, ей было, наверное, лет тринадцать. Помню, что она казалась мне очень взрослой и очень умной. Её звали Ира. Целыми днями мы сидели с ней в саду под солнышком, и она показывала мне различные шахматные комбинации. Я ни разу до этого не играл в шахматы и все время норовил походить не так, но Ира обучала меня с большим терпением. Мне очень понравилась эта игра.

Компьютер

Бог одинаково любит и тебя, и муравья.

Любишь ли ты одинаково и муравья, и Бога?

Когда в конце 80-х началась перестройка, отец организовал сеть видео-прокатов по городу. Мне тогда было восемь, или девять лет. Тогда же в доме появился первый компьютер. Это был IBM PC XT 80/88. Вместе с ним появился программист Дима Миронов, который писал отцу программы для его прокатов. Компьютер стал моим первым, и очень сильным увлечением. Дима Миронов стал моим первым учителем программирования.

Я все схватывал на лету и через несколько месяцев научился писать простенькие программки. Самая первая из них была такая — при включении компьютера на черном экране появлялась и застывала надпись «Протрите экран, я вас плохо вижу». Рано утром отец включил компьютер и, увидев эту надпись, начал доверчиво протирать монитор всеми тряпками. Это, конечно, но помогло, и тогда он позвонил Диме. Тот всполошился: «Николай Петрович, это вирус! Ничего не трогайте, я сейчас приеду», и примчался с другого конца города. Конечно, Дима сразу разобрался, что это на самом деле никакой не вирус, а моя шалость. Как программист, он оценил работу девятилетнего мальчишки на «пять», но все равно был очень не доволен, что ему пришлось ехать сюда в пять утра лишь для того, чтобы нажать на пробел (всего-то и требовалось). Помню, что я был очень сильно наказан.