Месть зэка - [38]

— Мы без тебя и не можем, — вдруг сказал Равиль. — Не пойдут менты сразу на все наши условия — начнут торговаться. Надо бы для острастки кого-нибудь из баб тряхануть, чтобы завыли на всю зону.

«Где они?» — хотел спросить Виктор и осекся, еще не время было интересоваться заложницами.

— Итак, кто едет? — спросил Виктор. — Вопрос самый серьезный.

Второй вопрос: во сколько стартуем? Куда, я вас не спрашиваю — дорога покажет. Кроме того, нам нужен полный бак бензина и пару канистр на всякий случай.

— А если они подсунут неисправную тачку? — спросил Равиль.

— Слушай, — сказал вдруг Муха. — Давай-ка нальем по второй. У меня есть мысль.

Равиль покачал головой.

— Разговор идет о жизни и смерти, лучше его вести на трезвую голову. Итак, что будем делать с неисправной телегой.

— Ничего не будем делать, — прорвало Муху. На кой ляд нам тачка!

Муха встал, нашел в пакете вторую бутылку и сдернул металлическую фольгу.

— На вертолете мы улетим, — говорил он возбужденно, разливая водку. — Поняли кенты, на вертолете. Другого выбора у нас нет. Куда мы можем на машине свалить? Да нас сверху выпасут как миленьких и свинтят. Летим мы втроем и пилот. С собой берем этого хряка, — он показал на шкаф, в котором держал психолога, — и одну девку.

Остальных отпустим, как только возьмем вертолет.

— Где вертолет-то? — спросил, чуть очумев, Равиль.

— Это его работа, — кивнул Муха на Виктора. — Он сейчас мотанет к ментам и скажет им, что все бабы при последнем издыхании, а лепило висит в шкафу на одном гвозде. Дальше ребята с нами не пойдут. Мы их связанными оставим, будто насильно хотели забрать. Сроки у них маленькие, первые ходки, на кой ляд им под побег подставляться, да еще с мокрухой. Итак, нам нужен вертолет с летчиком в течение суток. Иначе мы начнем уничтожать заложников по одному, закончил Муха.

— Стоит ли это говорить? — осторожно спросил Виктор. — Они еще пустят группу захвата. Лучше скажем так: через двадцать четыре часа всех переколем и сами зарежемся. Вертолет я буду просить на раннее утро. И еще я бы отпустил заложников. Чтобы показать, что они живы-здоровы, да и обстановку они лучше обрисуют.

Муха усмехнулся:

— Для этого не обязательно их отпускать, твоего слова должно хватить. — Муха выглянул в коридор и позвал: — Эй, Золотой, иди сюда.

Вошел худой широкоплечий парень с золотыми зубами и опустился на стул.

— Ты подготовь девицам чего-нибудь похавать, — попросил Муха. — И скажи, чтобы не переживали, я их обменяю.

— Давай я с ним схожу, — вмешался Виктор. — Посмотрю улов. Тем более там моя учетчица.

— Учетчица, говоришь, — усмехнулся Муха, — рыженькая такая. Золотой с утра по ней сохнет — потрясная девка.

По тихой безлюдной лестнице они поднялись на пятый, последний этаж и позвонили в обитую черным дерматином дверь с бронзовой ручкой и аккуратным глазком. Пронзительный звонок ушел в глубину квартиры и там потерялся. Через несколько минут Боев повторил звонок, потом аккуратно постучал. В квартире, казалось, никого нет. Они спустились вниз, вышли из парадной и рядом с крыльцом обнаружили уютно устроившуюся молодую женщину с коляской, стоящей под кустом и с книжкой в руке.

— Вы с какого этажа, — спросил ее Боев, надеясь, что в малонаселенной пятиэтажке все друг друга знают.

— А вы к кому? — в свою очередь спросила женщина шепотом, видимо не желая разбудить дремавшего в коляске человечка.

— Зотовой нет дома?

— Из месткома мы, — добавил Куравлев, который любил наводить тень на ясный день, — навещаем больных…

— Так дома она, — сказала женщина. — Полчаса как из магазина пришла. Я ей еще дверь открывала. Она живет с мужем. Вдвоем. Тот на работе. А Валя дома.

— Так не открывает, — ответил Боев. — Мы уж уходить собрались.

— Может, спит? Вы постучите погромче.

Боев и Куравлев вернулись обратно к той же двери на пятом этаже, хотя что-то говорило Боеву, что никто не отзовется. Слишком пронзительно звучал в тишине дверной звонок, чтобы можно было его не услышать спящему самым крепким сном.

Пару раз позвонив, они собрались было уходить, когда Боев обратил внимание, что глазок за время их отсутствия из темного стал желтым. Он отчетливо помнил, как пытался разглядеть через этот глазок какое-нибудь движение или тени, но это было невозможно в неосвещенной прихожей, а сейчас стекло светилось желтым слабым светом, и значит, в прихожей был зажжен электрический свет.

Шепотом объяснив Куравлеву метаморфозу со светом, Боев послал его на улицу посмотреть, нет ли света в окнах, а сам продолжал звонить.

После серии пронзительных, но ничего не прояснивших звонков, Боев, снова спустился вниз, к парадной, где кроме ранее бывшей женщины уже скапливались и другие соседи: какой-то старичок в синем пиджаке с орденской планкой и две старушки с котом, который все время норовил улизнуть, но не решался.

Все они вполне были в курсе происходящего и смотрели на Боева с интересом, мол, добился он чего-нибудь или нет. Когда выяснилось, что толку от повторного визита Боева наверх никакого, старушки, в четыре руки удерживая кота, завопили, что Валю они совсем недавно видели поднимающейся по лестнице и никто следом за ней не шел…