Месть палача - [14]

– Никифор, – злорадно шепнул василевсу стоящий за его спиной силенциарий.

– Да, да!.. Наш дорогой спаситель Никифор.

* * *

Приказ василевса о том, что через три дня, 11 мая, состоятся игры в честь основания Константинополя, настолько оглушил Никифора, что весь этот день и даже пир во дворце в честь нового эпарха прошел для него как в тумане. Более того, огромная тяжесть ответственности не позволяла его телу подняться с отведенного ему места при столе автократа, а голова и вовсе отсутствовала, погруженная в бездну проблем. И только привыкшая к особенностям двора шея, да растянутая годами почтительная улыбка спасли Никифора от неудовольствия вельмож. Уж очень быстро поворачивала шея улыбку в сторону тех, кто в силу должности, или прихоти поздравлял безродного выскочку с величайшей милостью василевса.

И только на следующее утро, почти отойдя от вина в роскошном ложе теперь уже его дворца эпарха, Никифор очнулся и… загрустил.

Вот и все чего страстно желалось. Вот она и сбылась мечта сына торговца, благодарного отцу за то, что тот не допил в свое время сладкого вина и не насладил свое тело в объятиях публичных девок, а уплатил с трудом заработанное серебро достойным учителям при монастырской школе за обучение сына. Достойным потому, что не только умели пороть худой зад мальчишки, но и учили интересно, а главное, на явных примерах того, что умный и ученый человечишка в образованной и прагматичной империи способен выслужиться в человеки богатые и знатные.

Это была удивительная особенность империи Ромеев[31], берущей свое начало у породившей ее Великой Римской империи. Затем принявшая все лучшее от ученых греков, хозяйственных персов, мудрых арабов и деловитых иудеев и выстоявшая тысячу лет благодаря тому, что она была подвижна в понимании рациональности и необходимости, а не костенела в рамках неразумной покорности людям, имевшим только единственное достоинство – благородное рождение.

Во все времена Византийской империи человек из низов мог пробиться к власти. Если ты великий воин, мудрый правитель, непревзойденный дипломат[32], способный представлять и защищать свою империю и ее граждан так как никто другой – это только польза и выгода для государства и каждого ее жителя. А если ты еще это доказываешь на протяжении многих лет, то… На то воля Господня. Ведь пожелал Всевышний, чтобы василевс Лев V отложил из-за празднования Рождества казнь необразованного наемника, а тот не упустил свой шанс и вскоре низвергнул автократа и сам стал василевсом Михаилом II. Да еще каким почитаемым! И за военные успехи и за то, что был терпим к иконопочитанию, и тем усмирил внутренние волнения в империи, спасая ее от раздора и краха.

Селянин, а затем объездчик лошадей стал Василием I, который очистил Авгиевы конюшни чиновничьего самоуправства, дал справедливые законы и отвоевал имперские земли у арабов.

А еще Роман I – так же селянин. Да и Михаил IV до того как стать василевсом был менялой, как и многие в его семье…

Эти худородные людишки стали первыми и равными Богу. Дали новую кровь дряхлеющей империи – новые династии, новую славу, силу и богатства.

Если простой селянин мог добиться короны императора, то что говорить о сотнях и тысячах вельмож – детей гончаров, кузнецов, грамматиков, актеров и простых воинов. Не ленись, учись, не пропивай свои дни и без того короткой жизни, а главное верти головой как сова и не упусти свой (для подавляющего большинства людишек) единственный шанс.

Никифор его не упустил.

Он часто, то с легкой усмешкой, то с молитвой на устах, вспоминал день, который перевернул его жизнь, и теперь, как и мечталось, привел его к главенству над столицей империи. А тогда…

…Его разбудили, впрочем, как и обычно, ударом ноги:

– Вставай, сын осла и старой кобылицы! Уже солнце взошло. К работе… Бездельники!.. Нахлебники!.. Телом моим питаетесь и кровью моей запиваете, отродье антихриста!..

Стиснув зубы и сжав губы в ниточки, вместе с Никифором быстро вскочили на ноги еще два писца-нотария, такие же юные, не высыпавшиеся и вечно голодные, как и сам он. А еще двое мальчиков-слуг и старый повар, который ни с кем не говорил и на кухню не пускал.

Сам хозяин, почти всегда пребывающий в дурном расположении духа, выполнив утреннюю важную работу, тут же удалился из полуподвальной комнатушки-спальни. Теперь его недовольный голос слышался в кладовой и направлялся на женскую половину дома.

Как замечательно быть адвокатом-тавуллярием! Свой дом, своя кладовая, свой повар, свои писцы, свои слуги. Сейчас накричится, выпьет вина, закусит белой лепешкой с медом и усядется в приемной дожидаться клиента. А уж если тот постучится в дверь, то можно быть уверенным – цепкий паук адвокат ни за что не выпустит из сетей хитросплетенных законов не то что худородную муху мелкого торгаша, но и жирнющего купца или даже навклира[33].

Как завидовал ему Никифор! Как мечтал со временем собрать для вступления в корпорацию нотариев-адвокатов тридцать номисм[34] и стать уважаемым в городе тавуллярием. А пока… А пока он только входит в корпорацию на правах писца тавуллярия, и, как младший член корпорации, не имеет даже права голосовать. Его удел трудиться от зари до зари, мерзнуть в холод, обливаться потом в духоту и зной и не иметь времени поднять голову, или почесать за ухом.