Месть. Книга первая. Проклятие дракона - [50]

— Кто позволил слушаться ее идиотских приказов? — зло рявкнул дель Орэн, сдернув покрывало и взбешенно забросив его в камин.

— Вы, — сдавлено пискнула Марси.

Касс, вздернув бровь, взглянул на нее, как на полоумную, и мрачно переспросил:

— Я?

— Вы сказали служить госпоже и исполнять все ее желания.

— Пошла вон, — процедил сквозь зубы дель Орэн, и как только служанка стремглав вылетела из его покоев, яростно метнул в камин синюю молнию магии. Покрывало ярко вспыхнуло, жаркие языки пламени плотоядно лизнули почерневшие от сажи камни, и стремительно расползающийся огонь, пожирая ткань, словно издеваясь, стал весело потрескивать в глубине очага.

Касс гневно сдернул с себя сюртук, с силой швырнув его об пол, потом схватил стоявший на прикроватной тумбочке кувшин и, запрокинув голову, резко отхлебнул воды.

Острый удушающе-неприятный запах ударил в нос, и у Касса возникло ощущение, что ему в рот только что нагадили коты.

— Гребаный Раннагар!!! — взревел герцог, выплевывая отпитую дрянь. — Мать твою, — отряхивая облитую и воняющую одежду, ругался он.

Кувшин с молоком, пролетев через всю комнату, присоединился к догоравшему в камине покрывалу. Резкий специфический аромат попавшего на горящие угли чеснока и молока мгновенно заполнил всю комнату.

— Прибью мерзавку! — многообещающе прорычал Касс, выбегая из собственных покоев.

Когда он ворвался в Комнату Оливии, она сидела за столом и угрюмо жевала кусок курятины, подперев одной рукой голову. Повернувшись в сторону герцога, она одарила его взглядом, полным презрения, а затем, кисло поморщившись, стала усердно принюхиваться.

— У вас отвратительный парфюм, герцог, — наконец заключила она. — Вы не могли бы выйти? Вы мне портите аппетит.

— Я тебе сейчас выйду! — дернулся в ее сторону Касс.

Ли проворно вскочила, одним махом оттолкнув от себя ногой стул. Стул, проехав по полу, ударился о герцога, и он, схватив его рукой, с размаху бросил о стену, превратив в груду обломков.

Стоявшая в стороне Фэлис, громко взвизгнув, закрыла руками голову, с ужасом взирая на взбешенно замерших друг напротив друга герцога и герцогиню.

— Я, кажется, приказал одеть ее подобающим образом! — прошипел Касс перепуганной служанке.

— Отстань от нее, — закрыла собой трясущуюся от страха девушку Оливия. — Меня моя одежда устраивает. Если тебя — нет — твои проблемы, герцог, — с вызовом заявила охотница.

Касс решил, что достаточно позволил девчонке играть с ним. Ему надоело. Дерзкое неповиновение ему в собственном доме его откровенно бесило. А делать это в присутствии слуг он не позволял даже матери и Дэррэку. Медленно и плавно, не отводя взгляда от застывшей, словно перед броском, супруги, он сделал пару шагов в сторону кровати, заметив лежащее на ней скомканное платье. Подцепив его рукой, он едко осклабился.

— Проблемы у тебя, герцогиня, — ярко сверкнув зеленью глаз и частично отпуская свою сущность, заметил Касс. — Ты наденешь это по-хорошему, или я тебя раздену и одену сам!

Оливия напряженно прищурилась, тонкая бровь изломом взлетела вверх.

Касс окинул ее застывшую фигуру с головы до ног и довольно ухмыльнулся. Со стороны могло показаться, что девушка внимательно и спокойно наблюдает, что же он предпримет дальше, но она нервничала, и теперь, настраиваясь на ее волну, нелюдь видел, как ее удивительно яркая аура пульсирует багровыми вспышками гнева, перемешанными с грязно-серыми вкраплениями страха. Бесстрашная и буйная охотница все же боялась его, как бы ни пыталась это скрыть. Страх — это хорошо. Страх — это замечательно, решил Касс, наступая на девушку и предвкушая легкую победу. Бросая ей в руки платье, он и не сомневался в том, что теперь она вынуждена будет его слушаться.

— Ты оденешься как женщина и будешь вести себя как женщина, — суровым менторским тоном повторял Касс, вглядываясь в побледневшее лицо девушки. — Сейчас, сегодня и завтра, когда я повезу тебя в столицу, ты будешь делать то, что я тебе скажу, говорить то, что я тебе позволю, и надевать то, что я посчитаю нужным.

Все изменилось в один момент: алый и серый смешались в одно расплывчатое пятно. А потом холодный, как лед, белый затопил сознание девушки, и ее сверкающая инеем аура стала расползаться в пространстве, подобно морозному туману.

Наступив ногой на один рукав платья, Оливия резко дернула за другой, разорвав наряд на две тряпки.

— Я. Больше. Не надену. Платья! — она с холодным спокойствием отрывисто чеканила каждое слово, а потом запустила в лицо Касса обрывками наряда. — Никогда! Запомни! Тебе придется меня связать, чтобы заставить это сделать, но как только развяжешь — все, что ты на меня напялишь, постигнет та же участь.

Лютая стужа ее вымораживающих душу эмоций жалящими иглами впивалась в мозг нелюдя.

До боли.

До изламывающих судорог.

Он молча смотрел в застывший лед ее равнодушного взгляда, и вдруг с восхищением осознал, что так оно и будет: сколько бы он ни пытался на нее давить или ломать, она, как лоза, будет гнуться, а затем, выпрямившись, безжалостно бить его наотмашь. И Касс ничего не мог с этим поделать, да, собственно, он и не понимал, а хочет ли? Он всегда уважал сильных противников, а она была не просто сильным противником. Она, ко всему прочему, была женщиной, очень необычной женщиной: с тонкими, правильными чертами лица, хрупкая внешне, но имеющая крепкий стальной стрежень внутри.