Месть - [27]

Но ничего не произошло, потому что из-за моей машины вышел какой-то человек. Дуайт Хэндфорд остановился. Человек направлялся к нам. У него была фигура борца, низкого круглого борца. Он был почти лыс и имел скучающий вид. На нем были брюки, спортивная куртка и белая рубашка без галстука.

― Гуляй отсюда, ― сказал ему Хэндфорд.

Человек в спортивной куртке подошел еще ближе.

― У нас с итальяшкой свои дела, ― сказал Хэндфорд. ― Семейные разборки, как в кино по телику. Знаешь такое слово? Се-мей-ные.

Из носа у Хэндфорда лилась ручьем кровь, но он даже не подносил руки к лицу.

― Я тоже итальянец, ― сказал подошедший. ― И я не люблю, когда нас называют нехорошими словами.

― Гуляй отсюда, ― повторил Хэндфорд сквозь зубы.

― Гулять будешь ты, ― отвечал мужчина, ― или я разнесу тебе башку.

С этими словами он вытащил пистолет.

― Да кто ж ты такой? ― спросил Хэндфорд.

― Я дядя с большой пушкой, ― ответил мужчина. ― И если ты сделаешь шаг в сторону Фонески, с яйцами можешь проститься. А еще лучше ― сделай шаг ко мне. Если не хочешь неприятностей, делай так: назад, в темноту, и к черту.

― Нет, браток, ты не выстрелишь, ― отвечал Хэндфорд, не трогаясь, однако, с места.

― Да, хлопот не оберешься, ― сказал человек, ― но ты мне сильно не нравишься. Так что убирайся-ка ты, пока нос еще цел, или тебе конец. Я все сказал и уже начинаю скучать.

Хэндфорд посмотрел на меня. Взгляд его обещал, что мы с ним еще встретимся. После этого он с тем же выражением посмотрел на человека с пистолетом.

― В следующий раз, как я тебя увижу, ― сказал он, ― у тебя может не быть пушки.

― Если не будет, тогда пожалей себя, потому что я просто сверну тебе шею. Кончай концерт и проваливай.

Хэндфорд ушел в кусты. Было слышно, как он быстро удаляется. Несколько секунд я смотрел в темноту, потом повернулся к незнакомцу ― но он также исчез.

Со стоном я взобрался вверх по ступенькам, держась за перила, дополз до своего офиса, вошел и запер за собой дверь. За окном светились огни «ДК» и фары машин на дороге. Я прислонился к двери и потрогал место под ребрами, куда меня ударил Хэндфорд. Кажется, ничего не разбито, боль относительно терпима.

Хэндфорд мог вернуться через несколько часов. Это было маловероятно ― но кто мог знать наверняка? У меня не было пистолета, но в шкафу лежала монтировка. Я положу ее рядом с собой, а под дверную ручку поставлю крепкий офисный стул. Вряд ли мой ангел-хранитель с пистолетом явится еще раз.

Я задернул шторы, включил настольную лампу и посмотрел на кондиционер в окне. Эймс что-то сделал с ним, он гудел и прекрасно выводил воздух из комнаты, но входящий воздух был таким же теплым, как ночь.

Я достал из шкафа монтировку, положил ее на стол, протянул руку к телефону и нащупал папку Карла Себастьяна. Было около девяти вечера, но мне казалось, что уже глухая полночь. Я набрал номер. Автоответчик на том конце вежливым мужским голосом предложил оставить сообщение.

― Меня зовут Лью Фонеска. Я работаю на Карла Себастьяна. Я хотел бы поговорить с Кэролайн Уилкерсон. Когда она...

― Кэролайн Уилкерсон слушает, ― сказала женщина, поднимая трубку.

У нее был приятный интеллигентный голос.

― Я хотел бы поговорить с вами о Мелани Себастьян, ― сказал я.

― Простите, вы не больны, мистер...

― Фонеска, ― повторил я. ― Если не считать депрессии и того, что один очень сильный человек только что ударил меня в живот, ― не болен.

― Может быть, пьяны? ― спросила она.

― Нет, ― ответил я. ― Извините, пожалуйста. На меня просто действует погода и полная луна.

― Вы пьяны, ― сказала она с раздражением.

― Нет. Я трезв, и я ищу Мелани Себастьян. Мистер Себастьян сказал, что имело бы смысл поговорить с вами.

Последовала долгая пауза. Я старался не охать от боли.

― Кафе «Кальди», ― сказала она, ― завтра в девять утра.

― Очень хорошо, ― сказал я, ничуть не сомневаясь, что тренировка в зале ИМКА завтра отменяется.

― И пожалуйста, мистер Фонеска, оставьте ваше чудесное чувство юмора дома.

― Я вам обещаю, миссис Уилкерсон.

И мы повесили трубки.

Я вспомнил Салли Поровски, сидящую за столом, отбрасывающую назад волосы и поправляющую очки. Я не хотел думать о Салли Поровски. У меня была ее карточка. Был ее номер телефона. Пожалуй, надо позвонить и извиниться, что не смогу увидеться с ней завтра вечером, подумал я. Я достал карточку из бумажника, посмотрел на нее, положил на стол и передумал. После этого взял папку, которую завел на Адель, и сделал несколько записей. Записать надо было многое, я старался формулировать как можно короче.

После этого я поставил старую кассету с «Принцем и нищим». Монтировка лежала рядом со мной на кровати, вместе с бутылочкой болеутоляющего «Адвил». Меня занимал вопрос, что сталось в жизни с близнецами Моч, игравшими главные роли, но занимал все же не настолько, чтобы я решил это выяснить.

Больше меня интересовал мой ангел-хранитель. Кто послал его защитить меня? Зачем? Я слышал дедушкину мандолину. Он играл одну из своих любимых мелодий.

Когда близнецы перестали улыбаться на экране, я откинулся назад и заснул. Я видел один из своих повторяющихся снов, но в новом варианте. Моя жена ехала на машине по правой полосе автострады. Была ночь, она ехала домой. Слева блестело озеро Мичиган. Я стоял на средней полосе, глядя, как она приближается. Вдруг появился красный грузовик с прицепом, несущийся на полной скорости. В нескольких футах от меня он смял машину жены, еще прибавил скорость и исчез из вида. За рулем грузовика сидел Дуайт Хэндфорд. И улыбался, как близнецы Моч.