Месть - [26]

Берил продолжала пить. Пожалуй, она в этом нуждалась.

― Здесь она будет в безопасности, ― заверила Фло. ― Ей никто не сможет угрожать, кроме, разумеется, меня.

Оружейный арсенал Фло ― частично развешанный по стенам, частично выставленный в стеклянных шкафах в специальной комнате ― был мне знаком. Я знал, что некоторые пистолеты заряжены, не знал только, какие именно.

Я повернулся, чтобы уйти.

― Вы найдете Адель, ― сказала Берил, подкрепленная напитком Фло, который быстро действовал на нервную систему.

― Я найду ее, ― сказал я. ― Я позвоню вам утром.

― Только не слишком рано, ― велела Фло. ― Мы же упьемся как суки. Извините меня за мою манеру выражаться, Берил.

― Я работаю официанткой в баре для водителей, ― проговорила Берил. ― Вряд ли вы можете сказать что-нибудь такое, чего я не слышала бы каждый день в последние двадцать лет.

― Я попытаюсь, ― пообещала Фло, любезно улыбаясь.

Я отвез Эймса обратно в «Техас» и попросил его найти, если возможно, какие-нибудь ниточки, ведущие к Адели или Дуайту. Он кивнул, вышел из машины и направился в бар, а я вернулся в то место, которое служило мне домом.

Время было не очень позднее, стоянка «ДК» полна машин, но не забита до отказа. Я припарковался в глубине, закрыл свою «Гео» и направился к бетонной лестнице.

Я не заметил, что он стоит в тени здания, в кустах возле лестницы. Но услышал его голос, когда моя рука коснулась перил.

― Где она? ― спросил голос из темноты. Сиплый, как у актеров, игравших в старых радиоспектаклях злодеев и крутых шерифов. А может быть, просто Фло и Эд Фэйринг настроили меня на волну вестернов.

Я остановился и посмотрел туда, откуда шел голос.

Он вышел из тени. Высокого роста, в сапогах, старых потертых джинсах и белой в зеленую полоску рубашке с короткими рукавами. Длинные темные волосы завязаны в хвост. Очень хорош собой и очень опасен ― таково было мое первое впечатление. Некоторым женщинам, может быть даже очень многим, нравится такой тип. Большинству мужчин ― нет.

Руки его были пусты, но кулаки сжаты.

Кто этот человек, сомневаться не приходилось.

― Где Адель? ― спросил я.

Дуайт Хэндфорд находился не больше чем в трех ярдах от меня и медленно приближался. Я повернулся к нему лицом. При том, что я стоял на второй ступеньке лестницы, наши головы были точно на одном уровне. Даже в сумерках я мог видеть, что у него бегающие глаза серо-голубого цвета.

― Ты ведь макаронник? ― спросил он.

― А ты деревенщина, ― ответил я.

― Хорошее начало разговора.

Он подошел ближе. Между нами оставалось уже меньше ярда.

― Итальяносы понимают только кулаки.

― А крестьяне умеют ими размахивать, ― сказал я.

― Я вовсе не дурак, даго, ― сказал он. ― Я поддам тебе ровно настолько, чтобы ты понял, что я не шучу. А потом ты скажешь мне, где Берил. Я увижусь с ней и сделаю так, что она уедет из города. А ты перестанешь искать Адель и задавать вопросы.

― Откуда ты знаешь, что я ищу тебя? ― спросил я.

― Ты спрашивал очень у многих, ― ответил он, приблизив свое лицо к моему. ― Где она?

― А если я не скажу, ты меня убьешь? ― спросил я.

― Может быть.

― Так вот, я не скажу, ― проговорил я.

Он пристально посмотрел мне в глаза:

― Ты не боишься.

― Нет.

― А почему?

― Тебе не понять. Наверное, я сам не знаю. Иногда мне кажется, что я приехал сюда, чтобы сидеть в кресле, смотреть, старые кассеты, обедать в «ДК» и умирать.

― Ты законченный идиот.

― Не знаю. Я думал об этом. Вообще-то вряд ли, но, может быть, ты и прав. Думаю, что на самом деле все гораздо сложнее.

― Посмотрим, ― произнес Хэндфорд, ударяя меня правым кулаком в живот.

Я начал падать, держась за перила. То, что было у меня в желудке, чуть не выплеснулось наружу. Он метил мне под дых, но слегка промахнулся.

― Где Берил? ― спросил он опять. ― Я неглупый парень. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое. И чтобы Адель оставили в покое. Она моя, и я оставлю ее у себя и буду заботиться о ней сам.

― Ты сильно о ней позаботился, ― проговорил я, оседая на ступеньки и отпуская перила, чтобы схватиться за живот. ― Она уже торгует собой на Трэйле.

Он стоял надо мной, уперев руки в бока, и качал головой.

― Для тебя все очень просто, ― сказал он. ― Ты же ни черта не знаешь!

Я кивнул. Говорить как-то не хотелось.

― Тогда я скажу, ― продолжал он. ― Весь смысл в том, чтобы оставаться в живых и делать то, что хочется, не попадаясь в лапы закона. Человек живет, потом подыхает, и нет над ним никакого Бога. Ты понял?

Я снова кивнул.

― А то, что козлы вроде тебя говорят, что я делаю нехорошо, ничего не меняет. Это все дерьмо собачье. Если бы Бог не хотел, чтобы я делал то, что делаю, он бы давно отправил меня к чертям.

― Приятно, когда тебя лупит блестящий философ, хоть и маньяк, ― сказал я, с трудом удерживая рвоту.

― Макаронина, ― сказал он, ― в последний раз тебя спрашиваю: где Берил? Отвечай быстро и говори правду, если не соскучился по больничной койке ― в лучшем случае. Ты читал «Конюшню Лониган»?

― Нет, ― ответил я.

― Там описано как раз то, что я собираюсь с тобой сделать. Если протянешь до утра, найди и почитай.

Собрав последние силы, я вскочил и ударил его головой в лицо. Он с мычанием покачнулся, а меня опять бросило на ступеньки. Я хотел бежать в сторону «ДК», но оказалось, что ноги меня не слушаются. Хэндфорд сделал движение в мою сторону. Чтобы предвидеть, что произойдет через секунду, богатого воображения не требовалось.