Мертвый отец - [17]
Это мое дело.
Если я дерну за эту белую веревочку, ты взорвешься? Это мое дело.
Затем он всхлипывает — и лишается чувств. Больно?
Могу сделать тебе погорячей.
Учимся собирать мир воедино.
Белая ваза с бархатцами упала на пол.
Ванну оказалось невозможно разбить хоть я и старалась.
Бог свидетель ты старалась.
Бог свидетель я старалась.
Темные волосы по подушке.
Я могу что угодно сделать когда это не важно.
Очень занята приготовлениями.
Будет больно?
Тогда со стены обрушились крупные куски штукатурки. Что мы ели?
Холодную крученую телятину.
Мы хорошо провели время?
Восхитительно.
Опять дождь пойдет опять?
Что-то не так.
Должно быть ты учила английский.
Официант подслушивал.
Все равно что пытаться переварить седло. Проснешься однажды темной ночью а в глазу у тебя поцелуй.
Это было в Барселоне. Замели как прогульщика. Много шума а шерсти клок.
Снова готов отправить своего Сына на смерть за нас. Как отправлять на войну наемную замену.
Я отрепетировала спор с ним.
Пока не пробил пугающий колокол.
Что?
Пока не пробил пугающий колокол.
Что?
Духовная сухость которую трудно примирить с его поверхностной веселостью.
В символическом объятье напоминающем то что имеет место между голубями и старушками с хлебными крошками.
Ты не сочла сцену омерзительной?
Я не склонна к омерзенью.
Показалось я слышала собачий лай.
Катушки 16-мм пленки каждая с фотографией на коробке намекающей на конкретный мотив или особенность.
Пока не пробил пугающий колокол.
Что?
Вспоминая, оставляя, возвращаясь, оставаясь.
Два это на один больше чем нужно.
Переспала однажды с мужчиной это было очень приятное переживание.
Где бродит бизон.
В постели.
Пора идти.
А вот и нет.
На нем волосы.
А вот и нет.
Ты пробовала кого-нибудь другого?
Пока еще не решила.
День Избиенья Собак. Восемнадцатое октября[31].
Я пыталась тебе сказать но ты желала слушать.
Что?
Простые, честные, щедрые чувства.
Можно и так на это посмотреть.
Самоуважение.
Да у меня было самоуважение.
Да у меня тоже было самоуважение это очень хорошая штука самоуважение.
Да у меня было самоуважение очень долго.
Да у меня оно тоже очень долго было.
Да я могу согласиться или не согласиться.
Да раз оно у тебя было очень долго теперь уже почти никакой разницы.
Ты ставишь под сомнение мою систему ценностей?
Я нет.
Ты сомневаешься в том чем я клянусь?
Я нет мне за это и выеденного яйца жалко. Небольшой лесок или ночь танцев.
Можешь на это деньги ставить.
Быть может это медицинское.
Иногда он пахнет медицински.
От этого никто никогда не умирал.
Это я слыхала.
Изящный способ расставлять стулья там и сям. Дама так всегда.
Любой художник сгодится.
Жуя красные кондитерские сердечки.
И мириад цветочных киосков с их всплеском... рябой на солнце... радуги... Боже правый.
Я об этом читала. В «Die Welt»[32].
9
Я б вот сейчас не отказался выпить, сказал Мертвый Отец. Что-нибудь немножко чего-нибудь.
Я б не против выпить, сказала Джули.
Помнишь тот последний раз, когда ты выпивала, сказал ей Томас.
Ух еще б, сказала она. Ну. Конечно, помню.
У меня в горле паутина, сказала Эмма.
Людям, судя по виду, нужно выпить, сказал Мертвый Отец, прикрывая глаза козырьком ладони и вглядываясь дальше по дороге.
Ну, черт бы его драл, тогда, наверное, нам лучше выпить, сказал Томас.
Он подал людям знак остановиться. Трос обмякши на дороге.
Джули распечатала виски.
Что сегодня? спросил Мертвый Отец.
Аквавит с запивкой пивом, сказала она.
Ух ты, сказала Эмма, пробуя свой стакан. Ух ты ух ты ух ты ух ты.
Да, сказала Джули. Это хихи в сфинксарнях.
Вполне себе, сказал Томас, с пивом получше.
Мне нравится эта выпивка, сказала Эмма, хорошая штука, можно мне еще две?
Еще одну, сказал Томас, нам еще сегодня много лье пройти.
Ты зануда. Сдается мне, это довольно-таки необычайно. Не кто-то, а именно ты.
Что это значит? спросил Томас. Не кто-то, а именно я?
Почему ты всегда всем указываешь, что делать?
Мне нравится указывать людям, что делать, сказал Томас. Большое это удовольствие — быть начальником. Одно из величайших. Ты не согласен? сказал он Мертвому Отцу.
Это одно из высших удовольствий, сказал Мертвый Отец. Тут никаких сомнений. Офигенно, только мы по большей части людям об этом не сообщаем. Главным образом мы преуменьшаем наслаждение. Главным образом мы преувеличиваем страданье. Наслаждение мы держим при себе, у нас в сердцах. Время от времени можем кому-нибудь показать кусочек — приподнять уголок вуали, так сказать. Но делаем мы это лишь для того, чтобы засвидетельствовать удовольствие для самих себя. Полное разоблачение — вещь почти неслыханная. Томас преступно откровенен, по моему мнению.
Эмма закинулась глотком пива, затем глотком аквавита.
Ладно, Толстый Папик, сказала она, поучи-ка меня танцевать.
Что? сказал Мертвый Отец.
Эмма, облаченная в синие бархатные брючки, истертые до серебра там, где сидит.
Ты умеешь «брык-бедром»[33]?
Не умею.
Эмма начинает показывать. Части Эммы бедробрыкаются в разнообразные стороны.
Поразительно, сказал Мертвый Отец. Я помню.
Джули и Томас наблюдаючи.
Очевидно, что, если б не курбет судьбы, я была б его, а не твоею, сказала Джули. Живи я в его владеньях в то время, когда он ими управлял со всею тяжестью руки...
Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. Пер. с англ. / Составл. и предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1989. — 560 с.Наряду с писателями, широко известными в нашей стране (Дж. Апдайк, Дж. Гарднер, У. Стайрон, У. Сароян и другие), в сборнике представлены молодые прозаики, заявившие о себе в последние десятилетия (Г. О’Брайен, Дж. Маккласки, Д. Сантьяго, Э. Битти, Э. Уокер и другие). Особое внимание уделено творчеству писателей, представляющих литературу национальных меньшинств страны. Затрагивая наиболее примечательные явления американской жизни 1970—80-х годов, для которой характерен острый кризис буржуазных ценностей и идеалов, новеллы сборника примечательны стремлением их авторов к точности социального анализа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
– Во мне так и не развился вкус к бомбежкам мирного населения, – сказал король. – Выглядит нарушением общественного договора. Мы обязаны вести войну, а народ – за нее расплачиваться.Советский Союз и Америка еще не вступили во Вторую мировую войну, поэтому защищать Европу от фашистских орд выпало на долю короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Гвиневера изменяет супругу с Ланселотом, Эзра Паунд обвиняет всех в масонском заговоре, Черчилль роет подземную ставку, профсоюзы требуют денег, а Мордред замыслил измену.
Дональд Бартельми (1931–1989) — один из крупнейших (наряду с Пинчоном, Бартом и Данливи) представителей американской "школы черного юмора". Непревзойденный мастер короткой формы, Бартельми по-новому смотрит на процесс творчества, опровергая многие традиционные представления. Для этого, одного из итоговых сборников, самим автором в 1982 г. отобраны лучшие, на его взгляд, произведения за 20 лет.
Сборник состоит из двух десятков рассказов, вышедших в 80-е годы, принадлежащих перу как известных мастеров, так и молодых авторов. Здесь читатель найдет произведения о становлении личности, о семейных проблемах, где через конкретное бытовое открываются ключевые проблемы существования, а также произведения, которые решены в манере притчи или гротеска.
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Гражданин города Роттердама Ганс Пфаль решил покинуть свой славный город. Оставив жене все деньги и обязательства перед кредиторами, он осуществил свое намерение и покинул не только город, но и Землю. Через пять лет на Землю был послан житель Луны с письмом от Пфааля. К сожалению, в письме он описал лишь свое путешествие, а за бесценные для науки подробности о Луне потребовал вознаграждения и прощения. Что же решат роттердамские ученые?..
Обида не отомщена, если мстителя настигает расплата. Она не отомщена и в том случае, если обидчик не узнает, чья рука обрушила на него кару.Фортунато был известным ценителем вин, поэтому не заподозрил подвоха в приглашении своего друга попробовать амонтиллиадо, бочонок которого тот приобрел накануне...
Эта книга представляет собой собрание рассказов Набокова, написанных им по-английски с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался. В одном из писем, говоря о выходе сборника своих ранних рассказов в переводе на английский, он уподобил его остаткам изюма и печенья со дна коробки. Именно этими словами «со дна коробки» и решил воспользоваться переводчик, подбирая название для книги. Ее можно представить стоящей на книжной полке рядом с «Весной в Фиальте».
«Зачем некоторые люди ропщут и жалуются на свою судьбу? Даже у гвоздей – и у тех счастье разное: на одном гвозде висит портрет генерала, а на другом – оборванный картуз… или обладатель оного…».