Файзулла Шамурзин охранял горожанина. Он бил камчей наотмашь по лицу каждого, кто только поворачивал голову к всаднику.
Рядом с ним оказался Кур-Ширмат, но Файзулла его не ударил. Кур-Ширмат схватил улак и взял его к себе на седло. Это была измена горожан. Крики киргиз „позор, позор" были заглушены общим шумом. Кур-Ширмат рванулся вперед, но тут ему на голову, как гром, свалился удар. Кур-Ширмат зашатался на седле и оглянулся.
Это был Алимджан. Дикая лошадь Кербалая укусила за ногу Кур-Ширмата, и снова все смешалось в пыли. Толпа сдвинулась с места. Улаком завладели афганцы.
— Га-а! Кур-Ширмат! Кур-Ширмат! — и вся толпа в слепом карьере рванулась куда-то вперед. Впереди всех вихрем неслись афганцы. Наперерез им мчались узбеки эмира, чтобы окружить и защитить от врагов. Горожане и киргизы рассыпались по всему полю.
Вокруг Алимджана было десятка два всадников Кербалая. Лошади взбесились от сутолоки и безудержно понеслись сами не зная куда. Афганцы проскакали уже полтора круга, но, если обезумевшие лошади ударят сбоку, то все разлетится вдребезги. Это понимали все.
Всадники, задыхаясь от скачки, били камчами и без того обезумевших лошадей. Справа близко послышался храп и неистовый топот. Это спешили афганцы. Га! Всадники сбились, и несколько коней с маху покатились по земле, давя своих ездоков.
— Клынчь... клынчь... (шашка),—адским визгом пронесся боевой клич рода Кербалая. Десяток охотников, призывая на помощь и топча конями своих и чужих, промчались вперед.
— Кербалай! — грянуло по всему полю. Но горожане огромной ватагой разбросали киргизов и снова улаком завладел Кур-Ширмат.
— Афганы! Афганы! — ревела стотысячная толпа. Рядом с Кур-Ширматом один в толпе врагов очутился Алимджан. Он почти ничего не видел и не понимал от ударов, которые сыпались со всех сторон. Его большое тело корчилось в сплошной судороге.
— Алимджан! Алимджан! — чуть не рыдая, кричал Кербалай, порываясь на помощь сквозь толпу. Но кони распластывались в карьере, и помочь было нельзя.
Алимджан помнил одно: кругом враги, заклятые враги, и теперь они победят.
— Эх! — Алимджан вынул правую ногу из стремени и уперся ею в бок лошади Кур-ШирМата. Бросив повод, великан схватил обеими руками улак, на котором сидел Кур-Ширмат. От камчей, из обеих рук хлынула кровь, но великан вырвал тушу. Конь споткнулся без повода, но Алимджан успел поймать за повод коня Файзуллы, и оба коня — Алимджана и Файзуллы — на всем скаку грянули оземь.
Кербалай подхватил улак. Его окружили киргизы, и снова его боевой клич потряс воздух. Кур-Ширмат с горожанами бросился навстречу. Какой-то великан киргиз так ударил его камчей по лицу, что тот слетел с седла и исчез в общем потоке.
Киргизы оцепили Кербалая и сомкнулись тесным кольцом.
Афганцы и горожане толпой ударили сбоку. Их сдержали, и пострадали только крайние всадники. Враги не проникли в серединку лавины. Киргизы прошли в карьер все поле.
Дальше. Дальше. Еще четверть круга, и один из старейшин взмахнул над обрывом большим покрывалом в знак победы Кербалая.
— Кербалай! — стонало все поле. Задыхающийся, истерзанный и суровый примчался он с отлогой стороны к кругу старейшин и бросил тушу на землю.
— Батыр (богатырь)! — всадники сорвали его с седла и карьером отнесли к краю поля, где стояли столы. В это время недалеко в стороне раздался слабый крик женщины:
— Алимджан! Алимджан!
Несколько горожан тронулись с поля в толпу. На седле одного из них была закутанная с ног до головы девушка.
Чуткое ухо киргиз уловило беспомощный крик в общем реве толпы.
Ликующая буйная лавина повернула на горожан. Грозный смех и крик: — Невеста Чуназ — раздались среди всадников Кербалая. Как щенят, разбросали они горожан и, перехватив Зару на седло, с гиком помчались дальше.
Кербалай, забыв вытереть кровь с лица, приказал искать Алимджана. Его скоро привезли...
Он был без памяти. У него была разбита голова, но кости все были целы. Начальник милиции сидел за столом со стаканом водки и улыбался, хотя у него была вывихнута рука.
— Ух, — сказал добродушный Кербалай...— Теперь они будут вместе. А я на них буду смотреть.
— Зара, поцелуй своего жениха,—продолжал глава рода, приняв чимбетт с лица Зары.
Его слова покрыл приветственный рев толпившихся пеших и конных, так как честь рода была спасена.
_____________________
