Мертвые львы - [60]

– Ага. – Он снял носок с карниза. – Поэтому я и звоню. Ночью пойду на полигон, проверю, что там и как.

– Давно пора, – буркнул Лэм и, помолчав, добавил: – Ты одет? У тебя голос какой-то раздетый.

– Одет, одет, – сказал Ривер. – Как там Луиза?

– Работает.

– Ну да. Конечно. А как она вообще?

– Ее полюбовник попал под колеса, и его размазало по мостовой. По-твоему, она просыпается с песней на устах?

– Это точно несчастный случай? Ты проверил?

– С каких это пор мы с тобой поменялись местами?

– Я просто спросил.

– Пьяный велосипедист. По-моему, эта фраза означает «донор органов».

– Да пошел ты нафиг, Джексон! – расхрабрился Ривер. – Харпер – один из твоих подчиненных. Если бы в него молния ударила, ты бы допросил погоду. Мне просто интересно, что там и как.

В трубке послышался щелчок зажигалки.

– Он наклюкался, – сказал Лэм. – Сначала пошел в паб через дорогу, выпил пива. Потом заглянул еще куда-то и надрался водки. Потому что они с Луизой поссорились.

Ривер зажмурился. Ну разумеется, они поссорились. Сначала ссорятся, потом напиваются. Так оно и бывает.

– А где он пил водку?

– Неизвестно. Прикинь, сколько баров в Лондоне к западу от Сити-роуд?

– А на камерах…

– Черт, и как же мы раньше-то не догадались! – Лэм глубоко затянулся. – Он мелькает на камерах по Оксфорд-стрит. Вроде бы. Запись черно-белая, все велосипедисты на ней одинаковые. А на месте происшествия – ничего. Камера разбилась, когда в столб врезался автомобиль.

– Интересное совпадение.

– Вот-вот. И говорит оно о том, что на этом перекрестке часто случаются аварии. Псы ничего подозрительного не обнаружили.

– Ага. – Ривер и сам не понял, что хотел этим сказать. Все-таки Псы. – Ну ладно. Я позже позвоню.

– Обязательно позвони. Кстати, Картрайт, если ты еще раз надумаешь послать меня на фиг, будь добр, сам отойди куда подальше.

– Так ведь я и есть где подальше, – объяснил Ривер.

– Извинения приняты.

Ривер отшвырнул мобильник и пошел принимать душ.

– Ну что, все готово к завтрашней встрече? – Пашкин обращался к ним обоим, но говорил с Луизой.

– Все под контролем.

– Не хочу никого обижать, но, по-моему, вы не из Министерства энергетики.

Лонгридж открыл было рот, но Луиза его опередила:

– Верно.

– МИ-пять?

– Один из отделов.

– Подробности вам знать необязательно, – сказал Маркус.

Пашкин кивнул:

– Разумеется. Я не хочу вас компрометировать, просто определяю… параметры. Меня охраняют мои люди…

Кирилл стоял у двери, а Петр отирался поблизости; сегодня они держались совершенно иначе, не с такой залихватской удалью, как три недели назад, в тот день, когда Мин…

– …а вам, как я полагаю, поручено обеспечить, чтобы все прошло гладко.

– Так оно и пройдет, – сказал Маркус.

– Рад слышать. В общем, даже если вы не из Министерства энергетики, то все равно наверняка знаете, что ваше правительство стремится, скажем так, к взаимовыгодному сотрудничеству в сфере поставок энергоносителей, а моя компания способна удовлетворить потребности вашей страны. Не в полном объеме, разумеется, – с напускным смущением добавил он. – Но мы готовы создать значительный резерв. На случай, если возникнут перебои с другими поставщиками.

Он говорил свободно, с заметным акцентом – нарочитым, по мнению Луизы. Глубокий голос с манящей хрипотцой наверняка служил неплохим подспорьем в ведении любых переговоров.

– И, принимая во внимание очевидную деликатность ситуации, мы все заинтересованы в том, чтобы переговоры прошли без сучка без задоринки.

Его губы шевелились, выталкивая слова, которые, будто заводные игрушки, маршировали по огромному ковру.

– Конечно, – сказала Луиза.

– Я хочу туда пойти. Сегодня.

– Туда?

– В «Иглу», – пояснил он. – Кажется, так называется здание?

– Да. Оно называется «Игла».

– Из-за мачты, – добавил Маркус.

Пашкин вежливо посмотрел на него, понял, что Маркусу больше нечего сказать, и перевел взгляд на Луизу.

– Я хочу осмотреть помещение. Пройтись по нему. – Он указательным пальцем коснулся пуговицы у ворота рубашки. – Чтобы привыкнуть к обстановке и на встрече чувствовать себя комфортнее.

– Дайте нам пять минут, – сказала Луиза. – Мне нужно кое-куда позвонить.

После разговора с Ривером Лэм задумался, а лицо его приняло выражение, которое Кэтрин Стэндиш называла зловещим, – то есть он размышлял не о том, чего бы такого съесть или выпить. Потом он взглянул на часы, вздохнул, встал, покряхтел, поднял с пола рубашку, скомкал ее и прошел по лестничной площадке к кабинету Кэтрин.

– У тебя пакет найдется?

Она посмотрела на него, моргнула.

Он помахал рубашкой:

– Эй, ты меня слышишь?

– Возьми вон там. – Она кивнула на вешалку, где болталась холщовая сумка.

Лэм запустил руку в сумку, вытащил оттуда полдесятка пластиковых пакетов и сунул рубашку в один. Остальные упали на пол. Лэм направился к двери.

– Рановато ты домой собрался, – сказала она.

Не оборачиваясь, Лэм помахал пакетом над головой:

– Постирушки.

И ушел вниз по лестнице.

Кэтрин долго смотрела ему вслед, потом покачала головой и вернулась к работе.

Перед ней рассыпались обрывки жизней, кусочки биографий, добытые на онлайновых ресурсах и из официальных баз данных: УНТС, АЛТС, НСС[23] и тому подобное. Как будто ешь алфавитный суп вилкой.