Мёртвая рука капитана Санчес - [60]

Когда капитан между танцами подходил к Томасу, то всегда оказывалось, что тот увлечённо и самозабвенно разговаривает или с пожилой леди, или с солидным джентльменом. Тема разговора была всегда одна и та же – новая, модная французская мебель на тонких, изящных ножках.

– И как эта мебель только стоит – я не понимаю, – одышливо говорил солидный джентльмен Томасу. – Ведь у неё ножки внизу ничем не стянуты? То ли дело в мебели предыдущего Людовика – и пышно, и кудряво, и золота много, и стяжки есть… А сейчас что? Кабриоль* – одно слово!

Томас отвечал собеседнику, по своему обыкновению, всё более и более горячась, и капитан, улыбаясь, отходил, не смея мешать этим разговорам.

Но вот заиграли гавот, и Сильвия, только потому, что не спускала с капитана глаз, увидела, как тот настойчиво стал подталкивать доктора Легга в сторону миссис Уинлоу. И когда, наконец, доктор с миссис Уинлоу заскользили в танце, капитан увлёк Сильвию за самую дальнюю колонну и там, всего на одно мгновение, притянул к себе и поцеловал.

И тут, словно сговорившись, все часы в доме зазвонили полночь, и это была только середина бала.

****

На следующее утро капитан и мистер Трелони пришли в комнату к доктору Леггу. Тот уже оделся и сидел на своей высокой кровати, безвольно свесив ноги.

– Итак, доктор… Вы с нею объяснились? С миссис Уинлоу? – спросил капитан, и голос его был строг.

– Ну-у… Вообще-то, нет, – протянул нахохлившийся доктор.

– Всё, доктор, приготовьтесь! Сегодня ночью вы штурмом будете брать прекрасную миссис Уинлоу, – сказал капитан, и голубые глаза его азартно засверкали.

– Но, если она меня не любит? – пролепетал покрасневший доктор, он окончательно сконфузился и не поднимал глаз.

– Любит-любит… Ещё как любит, – не отставал капитан и обратился к сквайру за поддержкой: – Мистер Трелони, скажите!

– Что? О, да… Жена мне говорила – любит, страдает, – моментально поддакнул сквайр, он принялся тереть свой шрам на щеке и добавил успокаивающе: – Кучу снега под окна слуги уже навалили.

– Какую кучу снега? Под какие окна? Господа, что вы затеяли? – прошептал доктор отчаянно, на нём лица не было.

– Не мы затеяли, доктор, а вы. А кучу снега – под окна комнаты миссис Уинлоу, потому что вы сегодня ночью полезете к ней в окошко, – лихо произнёс капитан.

– Я? – вскричал потрясённый доктор.

– Да, вы, – отрезал капитан. – А мы вам поможем! Верёвочная лестница к ночи будет готова! Моряк вы, в конце концов, или не моряк?

– Я? – опять воскликнул доктор и приосанился. – Конечно, моряк!

– А если моряк, так берите перо, садитесь и пишите, – сказал капитан.

– Что писать? – пролепетал доктор, окончательно растерявшись.

– Письмо. Любовное. Миссис Уинлоу, – скомандовал капитан и пояснил: – Нельзя же заставать даму врасплох? Пишите.

Доктор неловко спустился с кровати, сел, запинаясь, за стол, взял перо и придвинул к себе лист бумаги.

– Пишите, – настойчиво повторил капитан, он задумался на мгновение, поднял выгоревшие брови и стал диктовать: – Влюблён отчаянно, не сплю, ревную… Так не должно быть… Нам надо объясниться… Сегодня в полночь я буду у вас или умру!

Доктор стал старательно писать, наморщив лоб и склонив голову набок. Славное, доброе лицо его выражало сосредоточенность.

– Написали? – спросил его капитан. – Ставьте подпись.

Мистер Трелони быстро подошёл к столу и протянул руку за письмом.

– Давайте письмо, Джеймс, – сказал он. – Я его подложу в комнату к миссис Уинлоу.

Доктор нетвёрдой рукой передал ему лист. Мистер Трелони глянул в текст и помахал бумагой в воздухе, чтобы чернила просохли. Затем он сложил листок в несколько раз и сунул его за обшлаг рукава жюстокора.

– Я пошёл, – сказал он и быстро вышел.

– Боже мой, – пробормотал доктор, хватаясь за голову.

– Не «боже мой», а, чёрт побери! – сказал капитан, хлопая доктора ладонью по спине. – А теперь пойдёмте, посмотрим нашу верёвочную лестницу.

И джентльмены вышли вон.

А мистер Трелони нашёл супругу, сидящую в гостиной с остальными гостями, и незаметно от всех передал ей письмо доктора, которое миссис Трелони, прикрывшись веером, спрятала за корсаж платья.

Интрига завертелась.

****

Днём гости лорда Бриффилда, сами хозяева с домочадцами и их общие многочисленные слуги и служанки весёлой гурьбою пошли к речке кататься с горки, и там был смех, игра в снежки и перевёрнутые нарочно санки, горячий портвейн и холодные закуски, многочисленные озорные и томные взоры, нарочитые капризы дам и ревнивое соперничество кавалеров.

А по возвращении в дом они пели, свистели птицами, решали шарады и переодевались в старинную, оставшуюся ещё от дедушки лорда Бриффилда, одежду, которую слуги принесли с чердака. Они играли в «А что это у покойника» и «Я садовником родился», они опять много шутили и смеялись, а капитан Линч, который был в этот вечер особенно в ударе, опять перетанцевал со всеми дамами подряд. Он пел, он свистел, он смеялся громче всех, но горящие глаза его при этом неотрывно следили за Сильвией Трелони, отмечая каждый её шаг, каждый её жест.

Под вечер разошедшийся капитан показал всем, что такое матросская жига – музыканты для этого взяли старинные скрипки, прозванные «жигой»-окороком за необычайно выпуклую форму. Доктор Легг не смог удержаться и составил ему пару, и они вдвоём очень лихо подпрыгивали, выбрасывали ноги в стороны, били ими друг о друга и стучали каблуками так, что столетние дубовые полы в зале гудели и ходили ходуном к особому восторгу детворы.