Мёртвая рука капитана Санчес - [59]

И вот, в последний день уходящего старого года, в замок лорда Бриффилда приехали музыканты, и все в доме тотчас же поняли, что вечером будет бал. Джентльмены принялись загадочно улыбаться, а дамы бросились к своим горничным, чтобы пересмотреть с ними в который раз наряды.

****

Сильвия в сопровождении матери вошла в бальную залу, огляделась и сразу же увидела Томаса. Он сидел в самом дальнем углу, и она поняла: пришёл пораньше, опередив остальных гостей, чтобы не привлекать к себе внимание.

По залу разносилась музыка и равномерный, как из улья, шорох движения. Сильвия улыбнулась, она чувствовала, что сегодня вечером необычайно хороша, хороша, как никогда. И всё в ней было хорошо: и это сложное тюлевое платье на розовом панье*, розетки которого нигде не смялись и не оторвались, и затейливая причёска, унизанная многочисленными цветочными головками, и даже высокая нитка жемчуга на шее не жала и не стесняла дыхание.

Вслед за матерью она остановилась у колонны и поискала глазами капитана. Не найдя его, она покосилась на своё отражение в недалеко стоящем зеркале… «Да, хороша, чудо, как хороша», – говорило ей отражение. Глаза блестят, а нежному румянцу щёк удивительно идёт перламутровая пудра светящихся волос. Что она хороша, говорили ей и восторженные глаза Томаса. Она улыбнулась ему, потом подошла и, подобрав и разложив юбки, села рядом в модное французское кресло.

Мимо них мерным шагом прохаживались остальные гости, и Сильвия невольно, краем уха, слушала их разговоры.

– А где наш капитан? Где этот отчаянный храбрец? – вопрошала впорхнувшая в залу миссис Честерфилд, овевая себя веером.

– Простите, сударыня! У меня было трудное детство, – с тонкой насмешкой в голосе уверял юную мисс разодетый в пух и прах щёголь в жюстокоре золотистого цвета.

– И для участия в аукционе претенденты обязаны внести задаток в размере цены лота, – говорил один солидный господин другому.

– Ты мог бы при желании поехать в Дрезден к сэру Чарльзу, – двое проходящих мимо кавалеров с интересом посмотрели на Сильвию и, остановившись, поклонились ей.

– У неё худые щёки… И чтобы сделать их округлыми, она кладёт за щёки шарики. Представляешь? – Мимо Сильвии прошли мелким шагом две подружки.

– Тогда я ему говорю… Милорд, но пики уже вышли! – Пожилые леди проплыли мимо, высматривая место, где можно присесть.

– А шаг аукциона на повышение – пять процентов от первоначальной цены, – услышала она снова.

Сильвия наморщила нос и сказала Томасу:

– Ну, всегда и везде англичане говорят только про деньги!

Томас улыбнулся в ответ.

Наконец, в залу вошли доктор Легг и капитан, который сразу же отыскал Сильвию взглядом. И тут лорд и леди Бриффилд объявили начало бала.

Музыканты заиграли торжественный и величавый менуэт. Общество быстро разбилось на пары. Хозяин с хозяйкой раскланялись друг другу, начиная танец. И вот уже дамы кружатся с высоко поднятыми головами, меняются местами, кавалеры галантно смотрят на них – руки согнуты в локтях, кисти рук изящно приподняты, размеренные маленькие шаги чередуются с приседаниями и чопорными реверансами.

Капитан первый менуэт танцевал с Сильвией. Он ласкал её глазами из-под их поднятых рук, и они плавно скользили, отступали и наступали друг на друга, уходили и опять встречались, и везде, в каждом жесте, в каждом повороте танца на капитана смотрели сияющие глаза Сильвии, которые безмолвно твердили ему: «Люблю! Люблю тебя!».

А потом последовала череда всевозможных танцевальных тем – французских, немецких, английских. И в радостной суматохе бала никто из гостей, занятых танцами или беседой, не замечал мисс Мэри Уинлоу, безысходно сидящую у колонны. У неё были закрыты глаза, и только нервное трепетание веера говорило о том, что она не спит, а всё чувствует и понимает, и если кто-нибудь из высоколобых и важных мужчин заглянул бы сейчас в её головку, то он поразился бы горечи мыслей маленькой Мэри.

«Эффекта Золушки не бывает», – думала девушка, а веер в её руке ходил всё сильнее и сильнее. Не бывает! Не бывает! Всё это выдумали сказочники, чтобы заморочить нам голову… Вот я стою на балу в красивом платье, с причёской, а на меня никто не смотрит! И он не смотрит… А потому, что новое платье – не главное, а главное то – что я осталась прежней, испуганной и робкой, и стою сейчас, замирая от ужаса, как будто платье на мне старое, и причёска старая, и ничего тут не поделаешь, меня не сделает новой ни одна фея в мире! Ни одна! Ни одна!

У Мэри были закрыты глаза, поэтому она не видела, как в перерыве между танцами к капитану подошла её мать, и капитан оглянулся на Мэри и направился к ней, пробираясь среди гостей. И скоро она услышала самый прекрасный для неё голос на свете, голос капитана Дэниэла Линча, который произнёс:

– Разрешите пригласить вас на следующий танец, мисс Мэри.

И она открыла глаза, уже полные слёз, ахнула и протянула капитану руку.

Бал разгорался, после танца с капитаном Мэри стали приглашать другие кавалеры, а капитан танцевал с другими дамами, как истинный моряк ловко лавируя в волнах кружев, пене тюля, море бантов и лент. Из наших героев не танцевали только Томас Чиппендейл и доктор Легг. Доктор стоял в углу за колонной, не спускал глаз с миссис Уинлоу и твердил, что танцевать ему совсем не хочется.