Мера любви - [25]

Катрин, как и всем жителям Дижона, была известна эта мельница, прозванная Мельница-Пепелище, где, как говорили, водились привидения.

Во время эпидемии чумы здесь сжигали тела. Ферма, как и соседняя мельница, пережила не один пожар.

Суденышко направилось к этим руинам. Катрин это не удивило. Если, как она полагала, ей придется встретиться с Жако-Моряком или его сподручными, место было выбрано удачно, так как король дижонского сброда предпочитал Богом забытые места.

Нос суденышка стукнулся о берег. Посланник, схватив цепь, привязанную к стволу ивы, спрыгнул на землю. Он привязал челнок. Из-за дерева показался черный силуэт. Посланник отошел и преспокойно уселся в траву. Подошедший наклонился и взял Катрин за руки, чтобы помочь ей сойти на берег. Он тоже не говорил ни слова, но Катрин почувствовала запах оружейной смазки, под его накидкой сверкнули латы.

Катрин попыталась высвободить свои руки.

– Вы делаете мне больно! – пожаловалась она.

Он усмехнулся и немного разжал руки, одновременно ускоряя шаг. Почва была неровной, Катрин спотыкалась о сухие кочки и несколько раз чуть было не упала. Они очутились перед лестницей. Она вела в подземелье, в котором горел слабый свет, похожий на отражение солнечных лучей в колодце.

Лестница была короткой, но она показалась напуганной Катрин такой же бесконечной, как путешествие в ад. На этот раз она обрадовалась, что ее крепко держали за руки, иначе бы она свернула себе шею на этих скользких ступенях. Ударом ноги ее провожатый открыл скрипучую дверь и втолкнул молодую женщину в просторный с низким потолком погреб, где пахло мхом и порохом. Стены были освещены большими факелами.

Она увидела толпу мужчин, грубые заросшие лица. Устрашающе поблескивала оружейная сталь. Онемев от страха, Катрин отвела глаза и заметила в глубине погреба трех монахов в черных рясах. Сидя за длинным столом, освещенным оплывшими свечами, они чего-то ожидали. Монах, сидевший посередине, поднялся. Он показался Катрин огромного роста. Провожатый толкнул ее, и она упала на колени на грязный пол.

– Добро пожаловать, прекрасная Катрин. Вы правильно сделали, что не заставили нас ждать.

Он скинул капюшон, но без этого Катрин узнала его по голосу. Огненные отблески освещали правильные черты лица, большие голубые глаза и светлые волосы псевдомонаха Дворянчика. Пришел ее последний час. С Жако-Моряком ей еще, может быть, удалось бы выпутаться, но она слишком хорошо знала стоящего перед ней демона. Достаточно было взглянуть в его красивые безжалостные глаза и понять, что надеяться не на что.

Находясь на грани отчаяния, Катрин собрала все свое мужество и решила без борьбы не сдаваться. Волна отвращения и ненависти захлестнула ее и подняла с колен. Провожатый подошел к ней, намереваясь снова толкнуть, но она отскочила в сторону, изо всех сил ударила его по щеке и повернулась к Роберту де Сарбрюку.

– Только вы могли придумать такую подлую ловушку. Ведь это ловушка, не так ли? Несчастные мальчики, которых вы выкрали, конечно, мертвы?

– Мертвы? Отчего же? Вы пришли без опоздания, они еще живы и… целы. Вам их сейчас приведут. Я один раз даю слово!

– Вот именно, один раз! – презрительно бросила Катрин. – У вас одно слово, потому вы его и забираете, оно ведь еще может пригодиться!

Главарь бандитов позеленел, словно вся желчь души просочилась сквозь его нежную кожу.

– На вашем месте я бы держал язык за зубами, прекрасная госпожа. Я бы не советовал вам оскорблять меня, вы ведь в моей полной власти. К тому же…

– Хватит! Что я должна сделать, чтобы вы освободили моих слуг?

Дворянчик едва заметно улыбнулся, обнажив белые острые зубы.

– Вы? Ничего!

– Как это ничего?

Улыбнувшись, прекрасный Роберт достал из-под своего монашеского платья маленькую золотую коробочку, открыл ее, взял немного гвоздики и принялся медленно жевать, чтобы придать своему дыханию свежесть.

– Бог мой, ничего! Оцените мою учтивость, я бы сейчас мог вам отомстить за все те бесчисленные неприятности, которые я от вас претерпел, начиная с Шатовиллена. Так нет же, я ничего вам не сделаю.

– Зачем же тогда вы меня сюда вызвали?

– Справедливости ради. По вашей вине кто-то очень сильно пострадал…

Он щелкнул пальцами, и из толпы бродяг и насильников вышла женщина в черном платье и тяжелым шагом подошла к Катрин. При виде ее холодок пробежал по спине графини. Эта бледная, исхудавшая, с осунувшимся лицом женщина лишь отдаленно напоминала Амандину Ла Верн, приветливую, жеманную кумушку из дома Матье Готерена. Во впавших глазницах безумным огнем светились ее глаза. Она внушала ужас, и перепуганная Катрин решила, что все потеряно.

Зло улыбаясь, Дворянчик наблюдал за обеими женщинами. Своей белой рукой с кроваво-красным рубином он указал на Катрин.

– Вот та, которую ты просила привести. Сдержишь ли ты теперь данное тобой слово?

– Я сдержу его при условии, что ты отдашь в полное мое распоряжение эту потаскуху, из-за которой убили моего мужа. Обещаешь ли ты мне это?

– Что ты собираешься с ней сделать? Убить?

– Разумеется, но не сразу, не так скоро! Она мне заплатит сторицей за все, что я пережила этим утром на Моримон…