Меня зовут Жанн Масс - [6]

Я сажусь на кровать и прикуриваю воображаемую сигарету, но тут же сожалею об этом и в итоге ее гашу.

На фотографии напротив кровати чудак с голым торсом в окружении своры рыже-красных одинаковых собак. Фото красивое, и мне хочется плакать. Ищу глазами какой-нибудь проигрыватель для CD и нахожу. На верхушке стопки дисков натыкаюсь на альбом Бьорк Vespertine и ставлю его в проигрыватель. Выбираю отрывок Hidden Place и прихожу к выводу, что это лучший альбом Бьорк. Прекрасная незнакомка появляется абсолютно голая и очень взволнованная. Я смотрю на ее тело при свете дня – красиво.

– Нам пора. Ты готов? Мне нужно выйти через десять минут.

– Я тебе нравлюсь?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Чтобы знать.

– Мне не нравится твой тип мышления.

– А…

– Одевайся, мне уже нужно бежать, Жанн!

– Мы скоро увидимся?

– Держи, вот мой номер. Позвони мне!

Она протягивает мне коробок спичек Dalloyau, на котором нацарапаны ее имя и номер телефона. Перед номером написано Лиза. Если бы мы поженились, ее стали бы звать Лиза Масс.

Глава следующая

Уже где-то 8:30. Идет дождь, я захожу в кафе «Мистраль» и заказываю эспрессо. Сегодня утром у меня совсем нет желания идти в больницу. Как говорил Виктор Гюго: «Круши, круши, круши. Мир держится на этом». Я бы сейчас сгонял в кино.

Мне хочется посмотреть последний фильм Венсана Галло,[31] вышедший на прошлой неделе. Вроде бы там можно увидеть его пенис, – одна девчонка сказала мне, что ее подружка говорила, будто там есть на что посмотреть.

Я же думаю, что у него меньше, чем у Жана Габена.[32] Радио крутит военные новости, а о какой войне идет речь? Сегодня вечером на канале Arte будет цикл Даниэля Отея[33] – я обязательно должен посмотреть. Обожаю Даниэля Отея. К тому же мы с ним часто пересекаемся в «Кокосе». Он чертовски обаятелен, но слишком много курит.

Заказываю второй кофе и прошу официанта одолжить мне ручку и бумагу – я переполнен фразами, они все крутятся в голове, и их срочно нужно разложить по полочкам.

Высокая рыжая девушка зовет Бамби, который целится пальцем в собаку, писающую на покрышку «мазды», – она проезжает на красный свет многоразового использования. Водители тачек говорят о футболе. Багз Банни сливает масло. Ключи – трубы. Ключи – звезды. Это радиоконтроль. But the one чистит, I pretend на то, чтобы не умереть в only трусах на глазах у всего мира, быстрого мира, сотканного из энергии и кальция, мира, в котором маленькие дети и львята воюют, а также пилят дрова и носят кепки.

Путешествия – это иллюстрированные журналы – учебники, аплодирующие блондинкам и цветным в полоску, которые улыбаются людям постарше, с цветами. Вдалеке слышны сигналы автомобилей, которые обгоняют, дыша в затылок, прямо по всем утопленным свечам. Длинные волосы, рука, поднятая, чтобы сопровождать фары разъяренного бородача, держащего флаг, и вообще кровь, которая пачкает землю, как вино, – technology в дизайне из преступного вездесущего бетона с выбритым черепом, рисунками, черными архивами, зеленого декоративного растения stachemous.

Дверь захлопнется наверняка. А в пакетиках, наполненных сигаретным дымом раздавленных сигарет, если припарковаться и открыть дверь, надеть кожаные перчатки, пострелять в азиатов, и бежать, бежать в кимоно на глубине шести футов под землей по кухням и по жилищам кристиан клавьеров, появляются доисторические люди с руками в карманах.

Еще немного, и они станут людьми. Как узнать, перемещаются ли в пространстве наши жилища, когда мы путешествуем, не выходя из дому?

Вот мы снимаем свою одежду на пределе подозрительности, мы преисполнены холодности к любимому лицу… С такой физиономией, например, как будто находимся на панорамном просмотре, садимся, просто чтобы следить за событиями. Но мы также испытываем облегчение в компании с его дочкой, купленной в силу молодости. Отсутствие ее матери как нельзя лучше доказывает это однажды летним вечером после всего времени, потраченного впустую.

Что не мешает сожалеть о двух пулях в живот, о пределах совместимости при полном слиянии с информацией. В свою очередь вы переворачиваете образы мышления вашей страны. Вы приводите в равновесие отражение стола.

У Несс матовая кожа, и она любит непредсказуемость.

Милен Фармер вот-вот вышвырнет ее новый хозяин. Ему изменяет жена, и в довершение всего ее саму искусал какой-то придурок.

Брэд Питт работает в издательском доме. Он грозится уволиться.

А площадь Шатле окрасилась в розовый цвет, как фруктовая карамелька. Здесь много деревьев, больших податливых деревьев, и влажная земля, покрытая рокфором. Лица прохожих спрятаны, словно зачеркнуты, за черными прямоугольными рамками. Войны сегодня не будет, я это чувствую. Мне в голову приходит случайная мысль (закономерные мысли – это пошло): мне надо было стать певцом, певцом прекрасного. Я подписываю страницу и тут же ее рву. Обрывки протягиваю человеку, наблюдающему за мной с самого начала книги, и спрашиваю его:

– Ты не пострадал?

– Все кончено, дорогой, ты свободен, – отвечает мне он.

Мои ноги погружаются во что-то наподобие болотной тины – ею покрыты тротуары. И я вижу, что это густой фиолетовый дым, окрасивший экран.