Руб-Малак раскинулся на королевском троне, закинув ногу за ногу и подперев ладонью подбородок. На покачивающемся носке сапога болталась тяжёлая, хоть и довольно тонкая корона. Со стороны могло показаться, что магу просто скучно, но в действительности он испытывал сильнейшее беспокойство.
Оказалось, что принц не погиб. Мало того, он куда-то подевался. Ходили слухи, что он подбивает население поднять восстание. Этого только не хватало!
Пришлось издать указ об аресте Филиппинса. Как отреагирует на это народ? Поддержит ли? Люди ещё не привыкли к своему новому повелителю, и их приходилось всячески задабривать дарами, снижением налогов, праздниками и карнавалами. Всё это временно, конечно. Куда сильнее его заботила трёхтысячная армия, стоявшая в пограничном городе Пица. Что, если военачальники не подчинятся приказу? Что, если принц сможет переманить их на свою сторону? Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!
Маг пытался предугадать дальнейшие действия принца, и, как ему казалось, немало в этом преуспел. Филиппинс наверняка захочет вернуть власть королю Анатолю. Значит, он будет драться. Ему потребуются преданные войска. Этим войскам надо чем-то платить. Их надо чем-то кормить. Чем больше армия, тем более заметной она становится. Значит, выгоднее использовать не народные массы, а профессиональные войска, имеющие в своём распоряжении продовольственные склады, собственные линии снабжения, обширные арсеналы, замки, крепости, форты над переправами. Контролируя армию можно контролировать всю страну. И тут не важно, на чьей стороне закон. Тот, кто проявит слабину — проиграл.
Поэтому и важно знать, какие настроения царят в той самой трёхтысячной армии, появления которой вблизи столицы Руб-Малак опасался больше всего.
— Здесь слишком темно! — громко крикнул новый король слугам. Началось шевеление, в тронный зал вносили светильники, зажигались новые свечи. — Всё равно темно, — недовольно проворчал маг, огладив ладонью напряжённый лоб.
Он ожидал, что править страной — это весёлое и интересное занятие. Купаться в роскоши и почёте, отдавать приказания, быть окружённым всеобщим вниманием. Но оказалось, что это тяжкий труд. Тысячи забот, о которых маг раньше даже не подозревал, свалились на его тощие плечи, и сейчас Руб-Малак нуждался хоть в чьей-нибудь поддержке. Одиночество взяло его за горло.
И как только этот придурок Анатоль со всем справлялся?!
Помощники, конечно, быстро нашлись, но ни один магу не нравился. Они только улыбаются, подлизываются, льстят. И да, помогают, вот только доверия им всё равно ни на грош.
Может, хоть приближающийся праздник в честь коронации немного скрасит существование мага? В конце концов, не всё так плохо. Переворот свершился быстро, бескровно, чётко по плану. Анатоль под надзором, принцесса спрятана в далёком замке, Филиппинс пока бессилен. Так зачем же искать повод расстраиваться, когда можно отдыхать и набираться сил?
Правильно, незачем.
— Хозяин, тебе невесело? — спросил мага ярко разодетый шут Кунжут. Этот шут пыхтел ещё при дворе Анатоля, и злые языки поговаривали, будто он и сейчас предан старому королю. Чушь! Был бы предан, ушёл бы. Никто его не стал бы останавливать. Руб-Малак, по крайней мере, никого не пытался удержать. С умыслом, конечно. Налаживая доверительные отношения, нужно давать людям возможность сделать выбор.
— Да, Кунжут. Расскажи мне шутку.
Шут задумчиво почесал затылок.
— Говорят, в народе пишут слова «Король» и «Он» с большой буквы.
— И что? — не понял Руб-Малак.
— Но ведь и о Боге пишут «Он» с большой буквы! Как бы народ не перепутал!
— Так ведь Бога же нету! — недоумённо заметил маг и, прозрев, понял, что сморозил глупость. Шут издевательски улыбался, глядя на повелителя. Маг хмыкнул, не особо, впрочем, развеселившись.
— Я устал, Кунжут, — поднимаясь с трона, сказал он. — Пойду в покои. Распорядись, пусть пришлют ко мне девушку. Посимпатичней, понял?
— Выберу сам, хозяин! — пообещал шут.
Маг бросил корону на трон и, ссутулившись, побрёл из зала. Если б был способ вернуть всё обратно, стал бы он захватывать этот чёртов трон? Или всё-таки поостерёгся бы, довольствуясь тем, что имеет?
Теперь уже не узнать. Что сделано, то сделано. И обратной дороги нет.
