Меня нет - [107]

Эрнан поспешно склонился перед статуями.

***

При слове «староста» Эле невольно представлялся старый, бесконечно мудрый человек с длинной седой бородой, а потому она несказанно удивилась, когда старостой деревни оказался вполне ещё молодого вида человек приятной наружности, а вовсе не его компаньон, тот самый упоминавшийся бабушкой жрец Арман, действительно пожилой человек в традиционных белых одеждах и с коротким посохом в руках. Они сидели в саду перед большим белым домом с красными перилами. Староста, которого звали Говур, снисходительно улыбался гостям, не особо веря в то, что они рассказали.

Арман не улыбался. Он не отрываясь смотрел на девочку, которая пряталась за старухиной рукой, взволнованная непривычным вниманием старших. Много раз приводили к Арману людей, которые якобы могли видеть лики богов на горе, но раз за разом оказывалось, что это либо ошибка, либо просто очередная попытка прикоснуться к ритуальным таинствам и стать чуточку богаче.

Жрец был стар, и он был бы рад передать хоть кому-нибудь свои обязанности, но, увы, люди с истинным даром рождались чрезвычайно редко, а в предгорной долине проживало не так уж много народу. Сухая статистика была против того, чтобы Арман сложил с себя свои приевшиеся за годы служения обязанности. И всё же он не терял надежды.

— Подойди ко мне, девочка, — мягким, приятным голосом попросил жрец. Эля испуганно прикрылась бабушкиным рукавом, но Ханна подбодрила её.

— Иди, золотко, не бойся. Я буду рядом.

Решившись, Эля встала перед стариком, опустив глаза. Жрец спросил:

— Правда ли, что ты видишь лики богов на горе?

— Да, — последовал негромкий ответ. — Разве это плохо? Я ни в чём не виновата.

— Никто тебя ни в чём не обвиняет. Подойди, покажи, на какой горе ты видишь головы богов. — Девочка подняла взгляд и указала в сторону прекрасно видимой из любой точки деревни горы.

— Вон на той!

— Хорошо, — кивнул Арман. — А теперь перечисли имена богов слева направо.

Эля удивлённо захлопала ресницами.

— Я не знаю их имён.

Жрец бросил короткий взгляд на старуху, но та лишь пожала плечами, как бы говоря, что совершенно к этому непричастна.

— Тогда просто опиши их одного за другим.

Эля кивнула и присмотрелась к горе внимательней.

— Тот, что слева, — начала она, — совсем лысый, и у него раскосые глаза.

— Это великий Целитель, — мягко улыбнувшись, пояснил жрец.

— Второй очень красивый. У него вьющиеся волосы и лента на голове.

— Бог Тучевод.

— А третий сильный, широкий, с бородой, — описала она последнюю горную скульптуру.

Арман кивнул.

— Всё верно. Это бог Кузнец. Скажи, какие эмоции ты видишь на их лицах?

Эля нахмурилась.

— Ну, они улыбаются. Ой, и, кажется, Целитель подмигивает!

Жрец резко поднялся с места, осенив себя знаком благодарения богам.

— Наконец-то это случилось! Говур, собирай жителей, я хочу немедленно сделать объявление!

— О чём? — опешил от такой просьбы молодой староста.

— Теперь у меня есть преемница.

Лицо жреца засияло от счастья.

***

События развивались стремительно. Оказалось, что скульптурную группу на горе практически никто не видит, кроме старого жреца и маленькой Эли. Как объяснил Арман, этот дар проявляется примерно у одного человека из десяти тысяч. В самой деревне живёт четыреста человек, а в остальной долине ещё около тысячи. И среди них всех нет больше никого, кто обладал бы чудесным даром.

Эля никак не могла поверить, что так ясно и чётко видимые ею головы богов остаются невидимыми для окружающих. Это было странно и как-то неправильно.

Ещё больше девочку смущал ритуал, который она должна была по настоянию жреца и бабушки провести вечером перед всей деревней. Как объяснил жрец, у деревни была тесная связь с горными богами. Когда-то давно боги были откуда-то изгнаны и нашли пристанище в этой долине, умирающие и почти лишённые сил. Жители долины оказали им некую жизненно важную услугу. Какую именно — никто не знает. Подробности тех событий давно оказались похороненными под пылью столетий. Однако в благодарность боги согласились ежегодно исполнять семь заветных желаний людей.

Время, когда можно было что-либо попросить у покровителей, отчего-то ограничивалось семью месяцами — с марта по сентябрь. Не раньше и не позже. И, разумеется, нельзя было просить больше семи раз в год. Но и до седьмого желания дело доходило чрезвычайно редко.

— А почему? — спросила девочка у жреца.

— Чтобы не оскорбить богов, — последовал таинственный ответ, который Эля не поняла. В действительности Арман имел в виду, что люди просто боятся слишком часто обращаться к всемогуществу богов, чтобы те не почувствовали, будто их услуги воспринимаются как некая дарованная свыше привилегия.

— А какие желания можно загадывать? — задала девочка следующий вопрос и почувствовала, как гулко застучало сердце.

— Почти любые, — сказал жрец. — Кроме тех, что приносят зло. Не потому, что боги добры. Просто ты должна помнить, что они мыслят не как мы и видят мир иначе. Мы не можем предсказать их поступки и понять мотивы их решений. Они принадлежат не земному, а небесному миру. И даже те образы, что ты можешь наблюдать на горе или в любом месте, где чтят наших покровителей, в действительности были созданы ими, чтобы нам не так была заметна их чужеродность.