Men from the Boys, или Мальчики и мужчины - [78]

— Будешь жить, — сказала она.

Но все равно велела ему пойти к холодильнику, достать пакет замороженного горошка, приложить его к глазу и держать столько, сколько сможет вытерпеть.

— Хорошо, — ответил Пэт. — Спасибо, Сид.

Он вышел.

— Бедный мальчик, — сказала она. — Что ты с ним делал?

Я потянулся к ней, когда она протискивалась мимо меня. Я окликнул ее, негромко, потому что не хотел разбудить Джони, но она не остановилась. Я смотрел, как она входит в темную спальню.

— Извини, Гарри, — сказала она. — Я сегодня слишком устала.

Через минуту я последовал за ней. Разделся и скользнул под одеяло, стараясь не касаться ее. Нас разделяли пара дюймов и несколько светлых лет. Я долго лежал без сна, не включая лампу.

Должно быть, в какой-то момент я все же заснул, потому что проснулся от шума, какой всегда сопровождает отъезд.

Грохот волочащихся по ступенькам сумок, тарахтение дизельного мотора такси и возбужденная болтовня Джони, решающей, какие книжки ей взять.

Я встал с постели и подошел к окну. Сид следила, как водитель запихивает чемодан в багажник. Я спустился и увидел, что Джони стоит на коленях возле другого чемодана и засовывает в розовый рюкзачок потрепанную книжку Жаклин Вильсон «Вечеринка с ночевкой».

— Мы уезжаем на каникулы, — сказала дочь, глядя на меня сияющими глазами. — Хотим немножко отдохнуть.

Сид вошла и взглянула на меня.

— Пегги побудет у отца, — сказала она. — Я думаю, так будет лучше для нас обоих.

Я покачал головой и протянул руки.

— Надеюсь, с Пэтом все в порядке, — сказала она. — Порез — это хуже всего, но он скоро заживет.

Она потянулась за чемоданом, но я перехватил его. Не потому, что хотел помочь, а потому, что хотел остановить ее.

— Куда вы собрались? — поинтересовался я.

— И, надеюсь, твой друг не мучается слишком сильно, — продолжила она, не ответив на вопрос. — Тот старый джентльмен.

— Он не мой друг, — ответил я. — Он друг моего отца.

— Я думала, он и твой друг тоже, — сказала Сид.

Я покачал головой:

— Когда вы вернетесь?

— Не знаю. Мне просто надо перевести дух. Понять, на каком я свете. Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное, Гарри? Я все время это чувствую.

Она снова потянулась за чемоданом, но я отодвинул его в сторону. Наша дочь стояла в дверях, глядя на такси. Мы видели розовый рюкзачок у нее на спине.

— Не разлюби меня, — попросил я мою жену.

— Я постараюсь, — ответила она. — Хотя в последнее время мне это дается все труднее.

Я кивнул. И когда она потянулась за чемоданом в третий раз, я отдал его. Потом приподнял дочь и поцеловал ее, хотя она вывернулась из моих рук, потому что целоваться неприлично. Я поставил ее на землю, и она, смеясь, побежала к такси. И я почувствовал — если ее потеряю, это станет концом моей жизни.

Я вышел их проводить и велел дочери беречь пальцы, когда закрывал за ними дверцу машины. Я смотрел, как они уезжают. Огоньки стоп-сигналов дважды моргнули красным, когда они доехали до угла. Потом они исчезли из виду.

Я посмотрел на небо в поисках астероида, а потом вернулся в дом, тихонько закрыв за собой дверь, потому что мой сын все еще спал наверху. Сегодня ему не надо было идти в школу.

Ему вообще больше не надо было ходить в школу.

23

Мы остановились наверху каменной лестницы. Перед нами распростерся стадион.

Огромное зеленое пространство, словно тайный сад в сердце города. Беговые дорожки, посыпанные влажным песком. Шесть открытых загонов, ожидающих добычу. Старики в кепках и молодые парни в кроссовках. Все курят, кашляют, изучают бланки, разглядывают борзых, которых выгуливают дрессировщики.

Пэт затянулся и сощурил глаза.

Он был одет в школьную форму, но она походила на трофей, добытый пиратом у какого-нибудь гардемарина. На пиджаке школы Рамсей Макдоналд не хватало пуговиц, а оставшиеся висели на одной ниточке. Форменный галстук небрежно заправлен под рубашку, как у Дэвида Найвена. Две верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты. Прогулы стали его образом жизни. Я знал, что он не вернется.

— Однажды ты бросишь, — проговорил я, глядя на него с сигаретой. — Бросишь курить. Это не может продолжаться всегда.

Он кивнул, глубоко затянувшись.

— Когда мне будет тридцать, — сказал он.

Я был на сто процентов уверен — он искренне верит, что ему никогда не будет тридцать, даже через миллион лет.

— Не волнуйся. Я хочу жить.

Потом его лицо просветлело.

— Вот они! — воскликнул он.

Старики сидели недалеко от финишного столба. Когда мы подошли, они подняли на нас свои древние лица. Кен — от «Рейсинг пост», Синг Рана — от программки.

— Соскучились по старому месту, — сказал Кен, и мы все посмотрели на неясные отпечатки собачьих следов. — Покер онлайн. Интернет-букмекеры. Казино в сети. Это большая нагрузка для старых яиц.

Дело в том, что этот стадион собирались сносить. Сегодня здесь были последние бега, но даже бесплатный вход привлек не много игроков. Только человека средних лет, которому не надо было ходить на работу, и стариков, которым больше некуда было пойти. И мальчика, который должен был быть в школе.

Они стояли под первым летним солнцем и смотрели на собак.

— Вон тот, — сказал Кен, вынимая жестянку «Олд Холборн». — Номер шесть. Он чует кровь.