Мемуары на руинах - [82]
Весной 82-го начались репетиции пьесы Слепаковой «Бонжур, месье Перро!» Репетировал тот самый любимый Марусей молодой режиссёр, артисты с текстами в руках вяло передвигались по сцене. Марусе досталась роль феи (Ну, какой-то опять голубой, что ли…)
Утром из Москвы приехал друг Житько с сообщением о том, что от рака мозга умерла его трёхлетняя дочь. О чём разговор? Тут же была распита бутылка водки. После чего Маруся появилась на репетиции, на которую, как и следовало предположить, пришёл Хозяин. И, конечно же, тут же захотел увидеть сцену ссоры двух фей. Марусе терять было нечего, она предложила фехтование зонтиками. Как это? Маруся показала, мастер увлёкся, достроил сцену до конца, ушёл, улыбаясь. Молодой режиссёр сказал: – Спасибо, Маруся, что не рухнули! ?????
Кстати. Премьера состоялась где-то в июне, и это было последнее появление (А Нет! вру! Было ещё одно спустя много лет!), на этой сцене. Сэкономив на костюме, Марусе выдали платье Гертруды – Шурановой. Только не учли того, что оно совершенно просвечивало на свету. Первые аплодисменты раздались через пятнадцать минут после начала спектакля после сцены фехтования двух фей. Говорят, (кто может это знать?) городской худсовет долго хвалил Марусю.
Явно, судьба уже вела её, двигала рычагами, заставляя бывших друзей поступать против совести, подготавливая разрыв, на который она сама никогда бы не решилась. («Трезвый я бы тебе этого не сказал, Клаеров!» – «Тени»)
Труппа устала. Те, кто не сбежал, обзавелись какими-никакими семьями, родились чудные дети, лозунги и призывы к самопожертвованию набили оскомину. Пытаясь вернуть время своей безоговорочной власти вспять, мастер умудрился оскорбить всю труппу. Хочинский с Овадисом сочиняли открытое письмо протеста, собирали подписи. Сбор труппы. У Мастера заметно дрожат руки. Но позиций сдавать явно не собирается. Артисты берут слово один за другим. (Те, которые убеждены, что являются подлинными единомышленниками), пытаются объяснить, построить взаимоотношения на несколько иных принципах, ВЗАИМО уважения…
Кто знает, чем бы это закончилось, если бы Марусе, как всегда не было больше всех надо. И что, собственно? Она уже играла то, что хотела, и получала истинное наслаждение на сцене. С ней уже почти считались. Правда, досье было собрано, и требовался крохотный повод. Маруся его дала. Не крохотный. На волне всеобщего ропота на том собрании она встала и рубанула: – «Вы хотите, чтобы мы были граждански-ответственны. Но как может быть гражданин унижен? Я посмотрела бы, как наехали бы на Высоцкого! Ваше отношение к нам – это фашизм!»
Ну, занесло, так занесло, этого слова произносить не надо было, но всем сразу стало понятно, кто враг, кто «Пятая колонна», и тут же был собран Местный Комитет.
В Комитете, в основном, заседали люди, чьё рыльце было давно в пушку. Ну, конечно, ещё кто-то из администрации и старый умница Шапиро.
Грозно потрясли пачкой компрометирующих документов: опозданий на репетиции: «Вы понимаете, что того достаточно, чтобы уволить вас по статье?»
«Вы уверены, – вдруг совершенно спокойно спросила Маруся, – что, если эту пачку положить на одну чашу весов, а на другую – то, что я сделала в театре, эта пачка перевесит? Вы же знаете, что меня хотят уволить не за это!»
Как они опустили головы! Особенно несчастный Миронов, Лёшин однокурсник, вскоре спившийся и умерший.
В тишине раздался голос: «Может быть, вы поговорите с директором?»
В тот момент директором была хорошая тётка Кланина, с которой, играя директоров школ, мы срисовывали манеры и причёски.
«Вас никто не собирается увольнять, вас хотят просто стреножить, это очевидно. Но, скажите, вы сами представляете себе жизнь в ТЮЗе до старости?»
«Ннннн-ее-т!»
«Ну, так давайте договоримся: вы пишете заявление об уходе, а мы переводим вас на договор на год, в течение которого вы сможете найти себе другое место работы!»
Почему бы и нет?
В Дирекцию Лен Гос Тюза Главному режиссёру З. Я Корогодскому
Заявление
Прошу уволить меня по собственному желанию.
М. Старых. 27 июля 1982 года
Л. С.не возражаю, но считаю необходимым сказать, что поведение М. Старых вызвано переоценкой прав и завышением самооценки. Не скрою, что М. Старых человек и актриса, достойный доброго отношения, если бы она это отношение защищала. З. Корогод.
То ли уволенная, то ли не уволенная, а переведённая, как было обещано (иначе не написала бы заявление – уж лучше бы попробовали – по статье!) на договор, уезжаю к тёте на дачу, откуда срочно надо вывезти ребёнка с температурой. Апофеоз закрытия сезона – творческий вечер, в котором я не занята, разве что, позвали бы выйти на общий поклон. Но – звонят: срочно, вызывает Мастер! В суете смены всем давно известных номеров мало кто заметил, что происходило за кулисами. А происходило нечто странное: Главреж, обычно гарцующий, упивающийся каждым выходом на сцену, приносящим очередную порцию признания, выбегал, объявлял следующий номер и стремился за кулисы, где ждала я, вызванная официально. Моя завышенная самооценка?
«Почему ты выступала против меня?»
«Потому что за вами власть, а я защищала слабых.»
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.