Мемуары на руинах - [81]
Алексей Валентинович сказал: «Понимаете, Маруся…» Дальше была та самая игра глазами, которая, как говорят, была свойственна провинциальным барышням: в угол, на нос, на предмет… – «Понимаете, Маруся, эта сцена – боль и несчастье судьбы вашей героини…»
В первый раз, неожиданно для себя, Маруся разразилась площадной бранью: «Вы хоть понимаете, что пришли на съёмки не готовым!»
Режиссёр хлопнул дверью и ушёл. Потом подошёл оператор: «Если пропадёт съёмочный день, вам придётся его оплатить!»
«Вы решили, откуда снимать?»
«Да!»
«Снимайте!»
В принципе, режиссёр мог больше не появляться на площадке, никто его не замечал. Правда, потом он хвалился, что открыл Марусю для кинематографа.
Московские знакомые решили устроить Марусину судьбу. Её познакомили с известными в избранных кругах холостяками: переводчиком и режиссёром, сыном известного писателя. В Марусиной судьбе все живо приняли участие. И сами ухаживали, и знакомым Марусю показывали. Однажды привезли к очень перспективному переводчику – международнику. Он соблазнял Марусю, фотографируя её «Полароидом». На снимках она, действительно, похожа на невесту на выданье в стиле художника Федотова: напуганная и растерянная.
Маруся долго крепилась, но Настасья Филипповна в ней взяла верх: на улице благожелателям всё было высказано про, то, как «продают».
Опыт в кино сильно изменил её. Ушла сковывающая зависимость от Мастера. Наконец появилась та самая, ради которой всё – возможность наслаждаться пребыванием на сцене.
Репетировали «На два Голоса» – шесть новелл о любви. «Всё наши комплексы» Володина дались легко. Авторская интонация оказалась очень близка исполнительнице. С Кургатниковым возникли проблемы. Незатейливая история о супругах, между которыми «Некоммуникабельность» не давалась никак, хотя партнёром был обласканный Мастером, будущая звезда, неравнозначная замена Беловольскому – Саша Б.
Пока Маруся не поняла, что этот текст надо просто произнести, не вкладывая дополнительного смысла, ничего не получалось. А потом всех всё устроило. Конечно, не виноват автор, очевидна закономерность: всем своим удачам Маруся была обязана не сознательному творчеству, а отчаянному преодолению собственных, (или наработанных за четыре года ученичества?) представлений о том, «как надо».
Почему-то с Володинскими текстами этого не происходило. Происходило другое: Александр Моисеевич, влезал в репетиции, и когда фантастической своей «чуйкой» слышал фальшь, кричал: – Это неправильно! Я всё перепишу! И переписывал и портил шедевры! Тексты его всегда были на слуху, потому что «Володинские» вечера постоянно проводились на малой сцене, и кто только не переиграл «Перегородку», «Идеалистку», «В сторону солнца»! И Таня Шестакова, и Ира Черезова, и Тома Лебедева…
ДНЕВНИК
Вечер Володинских миниатюр. Взялась за «Офелию», долго работала над тем, как сыграть сумасшествие, поскольку Офелия – сумасшедшая. Показала Мастеру: – очень плохо. Времени не было, сказал только: ничего не играй. На следующий день – полный зал гостей, среди них – сам Александр Моисеевич. Я чувствую себя совершенно не готовой, но отступать некуда, выхожу на заведомый провал. Ничего не играю. Трагический монолог – и вдруг в зале раздаётся смех! О! Этот вечный кошмар, снящийся артистам: ты на сцене, а публика встаёт и постепенно покидает зал! А ты не имеешь права остановиться, как посреди Днепра, но и на прежний берег не можешь вернуться. Надо плыть до конца, чего бы это ни стоило! Какой ужас у тебя в этот момент внутри, как хочется малодушно поклониться и бежать прочь! Не поняв реакции зала, я немного усилила напор своей правоты. Заканчиваю, аплодисменты, вскакивает с места автор: – Я думал, я написал плохой, сентиментальный монолог, а, оказывается, я написал хороший монолог! С тех пор у нас были очень тёплые отношения с Александром Моисеевичем.
Москва, новые отношения с интересными людьми, постепенно растущее чувство независимости, освобождения от набивших оскомину «моралите»…Однажды не приехала на репетицию, предпочтя важную встречу в столице. (Не скрою, появилась мысль – зацепиться, изменить всё кардинально – но … конечно, я не умела строить свою жизнь и продолжала плыть по течению). В то же время мне, наконец, доверили роль Софьи. Боже! Как я любила эту роль! Всего несколько по-настоящему счастливых спектаклей! «А что же касается до честного имени женщины, стоит ли обращать на это внимание человеку, устраивающему свою карьеру!» – и подпрыгиваю, взлетаю, подхваченная сильными мужскими руками, лечу триумфально над сценой! Как всегда – обсуждение: – «Наконец – то! Никогда у Старых не было такого голоса.» А я мотаюсь из столицы в Питер, а мои невольные опоздания тщательно подшиваются в отдельную папочку. Наконец – откровенная подстава: заменяют спектакль, мне не сообщают вечером накануне, звонят утром. Такси, вымоленный билет на самолёт, Пулково, час до начала, сдуру не звоню по прилёте – несусь на такси прямо в театр, опаздываю к явке – в пьесе Фехер про «голубых» будет играть другая артистка, а мне – строгий выговор. Нет, правда – весной, когда заболела Тоня Шуранова, и я за день ввелась на роль Женщины в «Кошке», только чтобы не отменяли спектакль, я заслуживала Благодарности, которая по тем временам отменяла выговор, но благодарить меня никто не стал, хотя роль была сложная ещё и потому, что была загружена всяким скарбом – плошками-поварёшками, которые нельзя было перепутать, и стоила нервов.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.