Мемуары - [58]

Кончался июнь месяц, и Государь выказывал живейшее нетерпение поскорее отправиться в Петергоф. Сообразно тому, насколько Государь находил приятным пребывание в Павловске, придворные определяли степень влияния Государыни на своего супруга. К несчастью, Государыня схватила трёхдневную лихорадку почти в тот момент, когда двор должен был отправиться в Петергоф. Это препятствие страшно раздражило Государя, и он готов был думать, что Государыня притворилась больной, чтобы помешать ему. Он даже не постарался скрыть от нее свое недовольство, и с этого времени для нее начался целый ряд огорчений.

В ожидании Императора были все признаки страсти влюбленного двадцатилетнего юноши. Он сделал Великого Князя Александра поверенным своих чувств, только и говорил ему, что про Лопухину, описывая все, что в нем происходило: мечты, воображения, надежды, проекты и волнения.

— Вообразите, до чего доходит моя страсть; — сказал он однажды своему сыну, — я не могу смотреть на маленького горбуна Лопухина, не испытывая сердцебиения, потому что он носит ту же фамилию, что и она.

Лопухин, о котором идет речь, был одним из придворных; он был горбат, малоинтересен и приходился дальним родственником м-ль Лопухиной.

Около этого времени в Петербург приехали братья Государыни, два принца Виртембергских. Они служили в Австрии, и эта держава, выступив против Франции, направила их к Государыне, предлагая ей склонить Государя соединиться с австрийским правительством. Императрица, в восхищении от возможности сыграть роль, усердно взялась за это поручение и заручилась содействием князя Безбородко. Последний из вежливости поддержал ее настояние перед Государем, но Его Величество ответил им, что он «хочет сначала обеспечить счастье своего государства, прежде чем вмешиваться в дела своих соседей». Этот благоразумный ответ не удовлетворил их. Князь Безбородко воспользовался пристрастием Государя ко всяким церемониям и предложил ему принять под свое покровительство Мальтийский орден и потом провозгласить себя гроссмейстером ордена. Государь с I восторгом принял эту мысль и в силу этого необходимо должен был вступить в соглашение с Австрией. Блестящий поход в следующем году, в котором фельдмаршал Суворов вновь отвоевал Италию, был результатом этого союза, а также брак Великой Княжны Александры с палатином Венгрии.

Как только Императрица поправилась, двор поехал в Петергоф, и там произошли все перемены, удалившие от двора лиц, частью поддерживавших влияние Императрицы и частью поддерживаемых ею. Нелидова покинула двор и удалилась в общежитие. Военный губернатор Санкт-Петербурга Буксгевден¹⁰⁾, ее друг и протеже, потерял свое место. Вскоре поле того он был выслан в свое имение в Ливонию, и Нелидова, очень дружная с его женой, уехала вместе с ними.

Граф Николай Румянцев¹¹⁾, обер-гофмейстер, которого Государь считал также одним из верных слуг своей супруги, был также предназначен к высылке, но вмешательство Великого Князя Александра остановило приказ, правда, только на время, потому что несколько месяцев спустя он все-таки был выслан. Граф Николай Румянцев был раньше нашим министром во Франкфурте, и ему было поручено Императрицей Екатериной II вести переговоры относительно брака Великого Князя Александра с принцессой Луизой Баденской. В тот день, когда Государь уже отдал приказ о его высылке, Великий Князь Александр подошел к Великой Княжне Елизавете, когда она спускалась с лестницы для вечерней прогулки, и сказал ей быстро:

— Поблагодарите отца, когда будете рядом с ним; из внимания к нам он отменил приказ о высылке графа Румянцева; сейчас я не могу вам сказать больше.

Великая Княгиня не вмешивалась в придворные интриги и узнавала о них только впоследствии по объявленным результатам, поэтому она была очень удивлена словами Великого Князя, но тем не менее исполнила порученное ей. Император очень хорошо принял ее благодарность и сказал ей много любезного по этому поводу. Остановились в Монплезире, и в то время, когда все гуляли на террасе, Государыня отвела в сторону Великую Княгиню и спросила у нее:

— Где граф Румянцев? Говорят, он выслан, что вы знаете об этом?

Великая Княгиня чистосердечно рассказала ей все, что ей было известно. В тот же момент Великий Князь Александр, желая скрыть от матери неприятную для нее новость, что Государь вооружен против графа Румянцева, подошел к ним. Услыхав, о чем они разговаривают, он горячо упрекал Великую Княгиню за то, что она рассказала эту историю Императрице. Ее Величество с живостью возразила:

— Когда все покидают меня, неужели вы сердитесь, что ваша жена не потеряла доверие ко мне?

Упреки были несправедливы, но эти слова Государыни глубоко тронули Великую Княгиню, и она желала бы утешить ее, тем более что с тех пор, как Государыня была несчастной, ее обращение с Великой Княгиней потеряло оттенок высокомерия.

В том году двор прожил в Петергофе до первых дней августа. Я отправилась туда на именины Государыни вместе с двумя моими подругами и м-ль Блом, племянницей барона Блома, датского посланника. Великая Княгиня Елизавета позволила мне повидаться с ней утром в Английском саду, куда она пришла вместе с Великой Княгиней Анной, а я — с моими подругами. Мы с ней разговаривали вдвоем, что мне напомнило счастливые времена. Это был последний наш разговор в таком роде.