Мемуары - [60]

Великая Княгиня Елизавета объявила о своей беременности в ноябре месяце. Император казался очень довольным этим известием, вызвавшим чрезвычайную радость в обществе. Дело относительно брака старших Великих Княжон, Александры и Елены, устраивалось. Ожидали приезда эрцгерцога Иосифа, палатина Венгрии, жениха первой, и наследного принца Мекленбург-Шверинского, жениха второй. Оба приехали, и это послужило поводом увеличить количество празднеств и балов как при дворе, так и в городе.

Балы и так давались часто, чтобы удовлетворить страсть к танцам м-ль Лопухиной. Она любила вальсировать, и этот невинный танец, запрещенный до сего времени как неприличный, был введен при дворе. Придворный костюм мешал танцевать Лопухиной, она находила его малоизящным, и появился приказ, чтобы дамы в выборе костюмов руководились только своим вкусом. Этот приказ, которому вся молодежь (не исключая и Великих Княгинь) подчинилась с самым большим удовольствием, был причиною огорчения Государыни. До сего времени она проявляла в этом отношении строгость, граничившую с преследованием, что очень не нравилось молодым особам, они торжествовали теперь, видя, что и Государыня обязана подчиниться общему правилу. Но причина этой перемены была действительно из таких, что могла принести ей сильное страдание, и другие жалели ее.

Эрцгерцог не мог пробыть долго в Петербурге, и поэтому помолвка была отпразднована в январе 1799 года, после чего, немного спустя, он уехал.

В это же время подготовлялась война против революционной Франции. Государь послал 12 000 человек под начальством генерала Розенберга; но ску-лость и нерешительность Австрии довели его до того, что он отдал приказ войскам вернуться в Россию. Тогда к Государю послали принца Фердинанда Виртем-бергского добиться, чтобы он отменил этот приказ. Наконец все устроилось к удовольствию австрийского кабинета. Армия получила подкрепление в 24 000 человек, 30 000 были посланы под начальством Корсакова15), двенадцать линейных кораблей и двадцать четыре фрегата отправлены в Голландию. Государь вызвал фельдмаршала Суворова и поручил ему общее командование над армией в 60 000 человек, приготовленной для этой цели еще Екатериной II.

Фельдмаршал Суворов, прежде чем направиться к армии, приехал в Петербург. Он был принят Государем со всем отличием, подобавшим его заслугам, и g ему пришлось присутствовать на частных празднест-х, которые устраивались в это время. Ничто не могло представить более резкого контраста, чем присутствие этого сурового солдата, одно имя которого внушало доверие армии и уважение Европе, среди безумств и слабостей, отличавших этот двор с таким определенным направлением. Странно было видеть среди сутолоки бала Суворова, покрытого седыми волосами, с исхудалым лицом, носившим следы строгой ссылки, которую он вытерпел, и Государя, делившего свое время между ним и молодой девушкой, простой с виду, личико которой едва ли было бы заметно, если бы оно не привлекло внимание Императора.

У Лопухиной была красивая головка, но незначительная фигура. Хотя она и не была совершенно мала, но плохо сложена, с вдавленной грудью и без всякой фации в манерах. У нее были красивые глаза, черные брови и такие же волосы. Ее наибольшей прелестью были прекрасные зубы и приятный рот. У нее был маленький вздернутый нос, но он не придавал пикантности ее лицу с добрым и ласковым выражением. Она действительно была добра и не способна пожелать или сделать кому-нибудь злое, но она была не очень умна и без всякого воспитания.

Ее влияние выражалось только в испрашиваемых ею милостях. У нее не было достаточно средств, чтобы распространить его на дела, хотя не было недостатка ни в подлости людской, ни в любви Императора, чтобы она могла во все вмешиваться. Часто она получала от Государя прощение невинных, с которыми он жестоко поступил в момент дурного настроения. Она плакала тогда или капризничала и получала таким образом, что она желала. Государыня, из угождения супругу, обходилась с ней очень хорошо; Великие Княжны ухаживали за ней так, что это неприятно было видеть. Только Великие Княгини Елизавета и Анна относились к ней с безразличной вежливостью. И

то только после того, как Государь нашел дурным, что они не разговаривали с ней на первом балу. В общем, они старались по возможности избегать ее.

Примеры низости, окружавшие Великую Княгиню Елизавету, увеличили гордость ее души, и одна мысль, что может показаться, будто она ухаживает за фавориткой, бросала ее в обратную крайность, настолько это было для нее возмутительным. Иногда .бывали случаи, что ее вполне справедливо обвиняли в сухости. Великая Княгиня Анна, безгранично доверявшая в это время своей золовке, держала себя так же и по тем же причинам.

В это время Великий Князь Константин к дурному обращению со своей супругой, которое она терпела с самого начала брака, присоединил еще неверность и вольное поведение. Освобожденный от боязни подвергнуться гневу своего отца, он завел связи, недостойные его ранга. Он часто давал в своих апартаментах маленькие ужины актерам и актрисам, и из этого последовало, что Великая Княгиня Анна, не знавшая его поведения, заразилась болезнью, от которой долго хворала, не зная ее причины. Медики объявили, что она радикально может вылечиться только с помощью Богемских вод, и было решено, что она отправится туда в марте месяце.