Мемуары - [56]

Двор уехал из Гатчины 4 ноября и провел в Цар-Селе 5 ноября годовщину апоплексического удара, предшествовавшего смерти Екатерины II. Лица, питавшие в глубине души искреннее сожаление о ней, могли найти удовольствие в молитве за нее в месте, где все напоминало ее и, казалось, было еще полно ею; осень придала этим прекрасным местам печальный вид, что так подходило к настроению дня.

Это был последний день траура. Возвратясь в город, двор принял совершенно иной образ жизни, чем в прошлом году. Апартаменты Их Величеств, как частные, так и предназначенные для приема, были переделаны. Театр Эрмитажа, куда при Екатерине II допускалось только избранное общество, был открыт для всех, кто по своему чину был принят при дворе, а также для офицеров гвардии. Пышная свита сопровождала туда Императора и его семейство, тогда как Екатерина II старалась устранить это в Эрмитаже.

За месяц перед родами Государыня получила известие о смерти своего отца, владетельного герцога Виртембергского. Государыня провела в уединении эти последние четыре недели, но это не помешало Государю и остальным членам его семьи по-прежнему появляться в обществе.

Польский король умер в начале января 1798 года. Это не было несчастьем для него, потому что жизнь его была малоприятна. Хотя он никогда не осмеливался претендовать на трон, на который возвела его Екатерина II, все-таки он был королем и успел привыкнуть к этому сану. Роль, которую он играл в Петербурге, не могла не быть тягостной для человека его ума и чувствительности. Он получал содержание от двора, жил в императорских дворцах, зимою — в Мраморном, а летом — в Каменно-Островском. Ему приходилось часто появляться при дворе и потому часто подвергаться, как и остальным, проявлениям изменчивости настроения Государя, но в его положении было особенно тяжело выносить их. У него бывали большие приемы, и его смерть была большой потерей для петербургского общества. Он умер от апоплексического удара, совершенно так же, как Императрица Екатерина II, и был погребен в католической церкви в Петербурге со всеми почестями, должными его сану.

Двадцать восьмого января Императрица родила сына, названного, по желанию Императора, Михаилом. Не трудно было направить к мистицизму живое и горячее воображение Государя, и лица, близко стоявшие к нему, позаботились об этом. С самого начала царствования Павла I рассказывали, что часовой в Летнем дворце видел Михаила Архангела и даже имел с ним разговор, .точный смысл которого не был известен. Как бы то ни было, Летний дворец решено было сломать*, и Государь по возвращении из Москвы положил первый камень в фундамент Михайловского дворца** на том же самом месте, где был Летний дворец.

Все время своего царствования он с особой заботой занимался постройкой этого здания. Он расстроил финансы из-за поспешности и роскоши, с которой он его обставил; и едва он вступил во владение им, как этот дворец стал его могилой, по какой причине он и был оставлен его наследниками. Со времени этого предполагаемого явления Государь возымел желание, если у него еще будет сын, дать ему имя Михаил.

Немного спустя после родов Императрицы приехал в Петербург герцог Энгиенский к своему дедушке, принцу де Конде, находившемуся там уже два ме сяца, и появился при дворе в первый раз на балу в Эрмитаже.

_________________

* Старый деревянный дворец, служивший временной остановкой Екатерины II, когда она летом приезжала в Петербург для участия в какой-нибудь церемонии. Примеч. авт.

** Раскапывая место для фундамента этого дворца, нашли камень, на котором было вырезано имя несчастного Ивана. Примеч. авт.

___________________

Летом 1797 года, после мира, заключенного междуАвстрией и Францией, Император Павел I предложил армии Конде, остававшейся в бездействии после этого мира, службу и помещение. Предложение было принято с горячей благодарностью. Князь Горчаков⁶⁾ отправился за армией на Дунай и привел ее в Волынию к концу того же года. Герцог Энгиенский находился при армии и приехал в Петербург только после того, как она была размещена в Дубно. Принц де Конде дожидался его там. Граф Шувалов был послан на границу навстречу принцу с шубами, подарком Государя. По приезде в Петербург его Высочество остановился в Таврическом дворце, так как дом Чернышева, который Государь купил для него, чтобы сделать ему подарок, и на котором уже стояла надпись: Отель де Конде, еще не был окончательно устроен. Принца предупредили, что для него приготовлен ужин и он может пригласить, кого он сочтет нужным.

На другой день его Высочеству сделали визиты оба Великих Князя и другие должностные лица. Государь пожаловал ему орден Св. Андрея Первозванного и католическое приорство Мальтийского ордена. Никогда не узнали, что вызвало охлаждение его Величества к принцу через очень короткое время.

Принц де Конде и герцог Энгиенский уехали из Петербурга в Дубно в конце февраля или в начале марта 1798 года. В течение этого года многие местности были посещены маркизом де Монтессон⁷⁾ в поисках подходящего для колонии места, как это было обещано, но не пришли ни к какому окончательному решению по этому поводу. В 1799 году армия с честью участвовала в походе Суворова, но после этого, похода намерения петербургского кабинета переменились, и принц Конде, получив извещение, что кабинет встал на сторону Бонапарта, повел переговоры с Англией, предлагая свою армию этой державе, кото-Грая и приняла это предложение. Павел I, узнав об этих переговорах и не желая, чтобы принц предупредил своим прошением об отставке, быстро послал приказ о расформировании армии. Армия находилась в это время в Австрии. Англия также не замедлила с подобным приказом, и эта благородная армия постепенно разорялась, причем большая часть солдат возвратилась во Францию.