Мельник ностальгии (сборник) - [13]

Шрифт
Интервал
Раздетых одевать, нести еду голодным,
Давать убежище и утешать в печали,
Чтоб в нашу дверь всегда несчастные стучали, —
Такая жизнь под силу лишь немногим…
И Бог: «Смотрите!», – скажет нам, убогим…
И в меру сил моих ей буду подражать,
И, поклоняясь ей, любить, как Божью Мать.
И то, что было мне оставлено отливом
От детских снов, когда я был счастливым,
Заполнится опять водой живой:
Морским простором, вольной синевой.
И будет Жанной д’Арк, услышавшей мольбу,
Вознёсшей до своей – мою судьбу,
Вливающей в меня огонь и силы…
И будет рядом до моей могилы,
И смерть найдёт, у гроба павши на колени,
Чтоб вместе нам идти Долиной смертной тени…
Но где же прячется она меж бурунами —
Земля обетованная и знамя?
Я Крёстную прошу: «Сомненья укроти:
Смогу ли Непорочную найти?!»
Та две звезды зажгла над синевой пруда:
Волшебной палочкой мне написала: «Да!»
Скажите мне, юные девы,
Чей образ так светит вдали?
О, девушки, юные девы
Родной португальской земли!

Париж, 1891

Песня о счастье

Идеал одного парижанина

Счастье мне в руки – вот бы досталось!
Кто мне пожалует то волшебство?
Не перейти ни самую малость
За четверть века – вот, только всего…
Жить без претензий, в доме белёном:
Домик близ моря и в зелень одет.
Морем дышать мне, бризом солёным,
Жарил сардинки бы я на обед.
Бог с ней, с удачей, денег не надо,
Ренты доходной и ценных бумаг.
Я б экономил: фрукты из сада,
Много не тратил и жил себе так.
Вечером шёл бы мимо колодца:
Девушки смотрят мне нежно вослед…
Кто-то из них так славно смеётся,
Кто-то затянет и звонкий куплет.
Не озабочен, прост и безгрешен,
Вечно доволен я тем, что со мной.
И получил бы, в жизни утешен,
Царство небесное этой ценой.
Что мне в таланте? Жить надо просто,
Кто размышляет, тот – сам себе тать.
Мне бы считать, хоть до девяноста,
И не писать бы мне – только читать.
Жёнушка, дети! Жизнь обустроить!
Жёнушка-горлица, так весела!
И не замедлит радость удвоить:
Чтоб у голубки и дочка была.
Счастьем бы светлым жизнь выплеталась!
Только – проснёшься – и нет ничего!..
Счастье мне в руки – вот бы досталось!
Кто мне пожалует то волшебство?

Париж, 1892

Девушкам Коимбры>[1]

1

Печаль небеса скрывают,
Печаль таит водоём,
Печальны горы бывают,
Печаль и в сердце моём…

2

Ах, тополь чёрный с наростом,
Давно ты в лесу царишь.
Мой дед – и видом, и ростом,
Вот только не говоришь.

3

Мой плащ укроет от стужи:
Сидим под ним до зари.
Он цвета ночи снаружи
Но с блеском лунным внутри.

4

Ах, колокол Санта-Клары,
По ком ты звонишь с утра?
По той роняю удары,
Что пела ещё вчера!

5

Рыбак, не рыбка – русалка,
Не нужен ей червячок.
Чтоб вышла доброй рыбалка,
Цепляй цветок на крючок.

6

Облатка луны качнётся
На глади тихой реки.
Плесень её не коснётся:
Она из святой муки.

7

С кувшином пойду на плёсы,
Пустым принесу назад.
Мои ль в том повинны слёзы,
Мондегу ли виноват[22]?

8

Зимой на волнах ленивых
Качаешь стаи гагар!
Мондегу юниц красивых
И шестиструнных гитар!

9

Не стоит мир очерствелый
Тех слёз, что в глазах видны!
Голубкой оденься белой…
– Бывают они черны!

10

Вдыхая свеч аромат,
О чём молчат урсулинки?
Сердца тревожно стучат,
Но тайну хранят косынки.

11

Священник вам не дал соли[23],
Желаний моих уста.
Их слаще не знал дотоле:
Вкусней клубники с куста.

12

Манел на Пиу[24], к нему
Что день, хожу на свиданье
Спросить, как там одному,
Не скучно ли ожиданье.

13

Студенты вьются вокруг
И все влюблены, ей-Богу!
Окончит курс милый друг,
Уедет, забыв дорогу…

14

Несите скорей кувшины:
Две струйки из глаз моих.
Ещё ни с одной вершины
Ключей не било таких.

15

Груди твои – два гнезда,
Там ждут птенцы-невелички.
Жадно стремятся туда
Моих поцелуев птички.

16

В ночь Божья Мать занята:
Лучатся и нить, и спицы.
Вяжет чулки для Христа,
А лунный клубок – в кринице.

17

Улей – гитара моя:
Там пчёлы снуют в заботах.
От пчёлок-звуков, друзья,
Медовые фадо в сотах.

18

Огни, гитары, напевы!
Снов золотая пыльца…
Пляшите, пляшите, девы!
Бейтесь, стучите сердца!

Коимбра, 1890

Письмо Мануэлу>[1]

Прости меня, мой Мануэл, что допоздна
Брожу опять, но это не моя вина.
Виной – Коимбра, злая грусть её пейзажа,
Что ноет всё больней, мне душу будоража.
О новостях? Послушай, нервы, как разъяты!
Ты ветер попроси сдержать свой бег проклятый.
Умолкни, стонущий, послушный ветра бегу,
Шум чёрных тополей на берегах Монтегу!
Чем ветру плакать так, пусть тучи разверзает,
Зальёт слезами боль, ту, что его терзает.
Меня он мучает! Скажи ему, скажи!
Ах, он мне тягостней, чем старые ханжи,
Молитв мелодию бубнящие галопом,
Страшней медведя[25], что с усердьем узколобым
Урок ответит свой, страшнее, чем алмаз,
Скрипящий по стеклу, чем холод лживых фраз…
Реви же вихрь, реви и пожирай мне душу,
Залей рассудок мой, как море топит сушу,
Впитав всю темноту, безвыходность стенаний.
И волны – лунный свет моих воспоминаний.
В моей лачуге, в ночь, частенько так бывает:
Колдует ветер, духов с моря вызывает:
Дни лета прошлого, безумия и света,
И там часов каминных сердце бьётся где-то…
Какие времена, как звёздочки, вдали?
Ты знаешь, Мануэл: те, что уже прошли!
И грусть от этого, и слёзы накипают,
И меркнет лампочка, и тени наступают.
А сон уходит, и привидится мне скоро:
Песок искрится, вдалеке встаёт аврора,
Плыву в челне по морю Господа Христа,
И смуглый Габриэл>[2] на вёслах… Даль чиста.
Продолжить чтение
Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузитанская лира

В антологию вошли образцы классической португальской поэзии XII–XIX вв. лирического, философского и социального звучания. В ней представлено творчество Жила Висенте, Луиса де Камоэнса, Мануэла Марии Барбоза ду Бокаже, Са де Миранда, Антеро де Кентала, Сезарио Верде и многих других поэтов.

Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.

Рекомендуем почитать
Два Заката

Эмили Дикинсон (1831–1886) родилась в Амхерсте (штат Массачусетс) и прожила там недлинную и малоприметную жизнь. Написав около двух тысяч стихотворений и великое множество писем, она осталась не замеченной и не узнанной современниками. Только XX век смог распознать в ней гениального поэта, но сравнить её по-прежнему не с кем.На русский язык стихи Э. Дикинсон начала переводить Вера Маркова. С тех пор к ним обращались уже многие переводчики. Переводы Татьяны Стамовой отдельной книгой выходят впервые.

Малые поэмы

Изначально задуманные как огромные поэтические работы, «Гиперион», «Падение Гипериона» и «Колпак с бубенцами» оказались последними, незавершенными эпическими произведениями Джона Китса (1795–1821) и остаются среди его малых поэм, к числу которых относится и «Ламия», опубликованная в 1820 году.Поэма «Колпак с бубенцами» на русский язык переведена впервые.

Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.

Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.