Мельник ностальгии (сборник) - [12]

Шрифт
Интервал
Но на какой земле, сама того не зная,
Меня та Башня ждёт, та Грёза неземная?
Мне Фея – крёстная, пошёл я к ней узнать,
В каких краях любимую искать.
Та – палочкой своей сквозь шлейф тумана
Вела до королевства здесь, у океана.
Скажите мне, юные девы,
Чей образ так светит вдали?
О, девушки, юные девы
Родной португальской земли!
И в этот светлый день!
Ещё так рано, что жива ночная тень,
И спящих птиц едва колышет ветерок,
Моя невеста выйдет за порог.
Прощально ветви закачаются, упруги,
С улыбкой выйдет, затрепещут руки…
И с нею мать, родные… Нянюшка одна
До двери проводив, застынет у окна,
И слёзы фартуком утрёт под стук колёс,
И будет так стоять, но не убудет слёз…
И будут семь подружек при невесте:
Семь юных девственниц, достойных этой чести,
Из бедных, как они нарядами гордятся!
Их матери в толпе глядят – не наглядятся…
В Санта Ири́и, во дворе церковном
С почтением, всегда немногословным,
Народ приходский будет ждать, а я
О мелочах крестьянского житья
Затею разговор и о дожде…
Народ у нас – дитя, как и везде:
Крестьяне, радуясь вниманию сеньора,
И сами с «доктором»[21] разговорятся скоро,
И будут прибавлять не раз к своим словам:
«Храни Вас Бог, сеньор!», «Пусть Бог поможет Вам!»
И у меня на сердце будет благодать.
Но всё же Ангел мой не должен опоздать…
И вот старик воскликнет: «День уже настал!»
Но это не заря: сверкающий кристалл
Известняков Санта Ирии пробуждая,
Подобно дню, невеста выйдет молодая.
И белая, вся в белом, света безгреховней,
Покажется мне дальнею часовней.
И скажет нам пастух ближайшего местечка,
Что это от него сбежавшая овечка.
И скажет дурачок Жуан, он наш сосед,
Что это в январе рождённый лунный свет.
И скажет мельнику рыбак, суров на вид,
Что лодка у него так по волнам скользит.
И мельник рыбаку шепнёт, присев на сланце,
Что это мельница его кружится в танце.
Но Ангел подойдёт к дверям во храм,
И я, дрожа, похолодев, ей руку дам.
И глаз её благословение приму,
Через порог вступив во храма полутьму.
И будет там Христос, и тихий свет лампад,
И обвенчает нас Сеньор Аббат.
И будет свадьба, и на торжество
Придут в деревне все до одного.
Споют на свадьбе девушки села,
И в песне честь невесте и хвала.
И будут рокот кастаньет, и танцы, погляди!
И тридцать золотых монет у каждой на груди.
Невеста же сердечною улыбкой
Ответит им сквозь окон сумрак зыбкий.
И ночь накинет плащ, надвинет капюшон…
И праздник будет завершён.
И после, после Ангел будет отдыхать,
Обняв её, заплачет с нею мать…
И будут окна в сад у спаленки её,
И пением ключа наполнится жильё,
Ни звука более нигде: уснули поселяне.
Задремлет Ангел мой, воде внимая, словно няне.
Но как без Ангела горам и городку,
Её утратив, как унять тоску?
Я вновь к волшебнице, чтоб мне ответ дала:
Ни разу ль палочка её не подвела?
На небе три звезды – её ответ:
Волшебной палочкой мне написала: «Нет!»
Скажите мне, юные девы,
Чей образ так светит вдали?
О, девушки, юные девы
Родной португальской земли!
Наш Дом!
Ах, крёстная, ты покажи, что будет в нём!
И вижу: домик на холме, других не хуже:
Весёлый, белый, безыскусственный снаружи,
И чистоты тончайший аромат,
Чтоб говорили: «Там живёт Сеньор Аббат!»
Внутри же тени пусть сплетаются глухие,
Рыдают залы в тишине от ностальгии,
И мебель прежних лет, массивней, тяжелее,
Стоит, мою тоску всегдашнюю лелея,
(Чтоб о столетьях прошлых плакал дом и пел,
В которых я родиться не успел).
И за окном – прощальный свет, закат продлится,
И Безнадёжная Мечта придёт молиться,
И стареньких часов бой глухо раздаётся,
Как будто сердце умирающего бьётся.
И целый день – один я в этой келье
У очага, где огненно веселье.
Забыв про всё, не видя никого,
Уйду я в размышлений колдовство.
И буду думать, медиум печальный,
Про Божий Замысел, высокий, изначальный,
Возжажду знания на грани ведовства
О странствиях души в ночи, где плоть мертва.
И духов призову, и в мёртвой тишине
Один премудрый дух приблизится ко мне
И будет говорить, со мною не лукавя…
И в страхе все бегут, меня во тьме оставя.
Но Непорочная войдёт – сама Луна
Осветит залы – и воспряну ото сна.
И за руку возьмёт, как малого ребёнка,
А голос ласковый так будет литься звонко,
И мне, дрожащему, на сердце мягко ляжет:
«Ты не печалься», – Ангел скажет.
И сострадания полна, и благостыни,
Взойдёт на горы, спустится в пустыни,
И пронесёт супружество сквозь годы,
Сквозь мелочи досадные, невзгоды.
И будет утешением скорбящим
Участием своим животворящим.
И по субботам, в день для подаянья,
Завёрнутая в звёздное сиянье,
Всем будет помогать: слепым, увечным,
Согреет их теплом своим сердечным,
И тем ещё, кто на охрипшей скрипке
Играет и поёт о любящей улыбке,
Про гибель кораблей в тумане и во мгле…
И всем обиженным, кто ходит по земле…
И эти праведные изберёт пути,
Чтоб отмолить мои грехи, меня спасти!
И будет зашивать, не тратя лишних слов,
Дублёный морем, рваный парус рыбаков.
Благословение очей её отныне
Их охранит от гибели в пучине.
И в бурю страшную, печальна и чиста,
Поставит свечи перед образом Христа,
Молясь за души гибнущих на море,
Сама свечой горя, слезой во взоре.
А я уйду… с балкона слушать гром,
При молниях писать трепещущим пером!
И только в этом будет жизнь её…
Во Имя, Господи, Пресветлое Твоё
Всё время посвящать делам богоугодным:
Продолжить чтение
Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузитанская лира

В антологию вошли образцы классической португальской поэзии XII–XIX вв. лирического, философского и социального звучания. В ней представлено творчество Жила Висенте, Луиса де Камоэнса, Мануэла Марии Барбоза ду Бокаже, Са де Миранда, Антеро де Кентала, Сезарио Верде и многих других поэтов.

Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.

Рекомендуем почитать
Два Заката

Эмили Дикинсон (1831–1886) родилась в Амхерсте (штат Массачусетс) и прожила там недлинную и малоприметную жизнь. Написав около двух тысяч стихотворений и великое множество писем, она осталась не замеченной и не узнанной современниками. Только XX век смог распознать в ней гениального поэта, но сравнить её по-прежнему не с кем.На русский язык стихи Э. Дикинсон начала переводить Вера Маркова. С тех пор к ним обращались уже многие переводчики. Переводы Татьяны Стамовой отдельной книгой выходят впервые.

Малые поэмы

Изначально задуманные как огромные поэтические работы, «Гиперион», «Падение Гипериона» и «Колпак с бубенцами» оказались последними, незавершенными эпическими произведениями Джона Китса (1795–1821) и остаются среди его малых поэм, к числу которых относится и «Ламия», опубликованная в 1820 году.Поэма «Колпак с бубенцами» на русский язык переведена впервые.

Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.

Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.