Меланхолия - [70]
- Оно - одно? - спрашивает паршивец. Он медленно приходит в себя, зелень тошноты переходит в синеву страха, но мальчишка пока держится. Он даже слезает с камина, маленькими шажками подступает к зверю, приседает и протягивает к липкой морде руку, словно пытаясь погладить умирающее существо.
- Пальцы откусит, - предупреждает старик. Впрочем он спокоен. Стоит у разбитого окна, ощетинившегося остатками стекол и жалюзи, поглядывает на улицу и вертит зажигалку.
Что происходит? - вертится наведенный вопрос и никак не может ухватиться за стальной крючок действительности. Меня отключили, заблокировали управление, уроды... Бунт уродов. Коневоды проклятые. Черти, кругом одни черти, они подступают все ближе и ближе... В таких случаях готовят рассол. Мозговой рассол. Господи, как далеко все зашло... Агрегат работает на полную мощность, хорошо себе это представляю, вижу воочию медленное и тяжелое вращение массивных колец, штырей, шестеренок, тяжелое дыхание шлангов, закачивающих в раскаленные внутренности смазку, которая потом брызжет крохотными гейзерами между плохо подогнанными деталями... Что ты там говоришь, Нонка? Идея движения? Ты разве никогда не видел как работают твои мозги? Ты не подозревал, что все настолько безнадежно механистично, что и демоны тонкой семерки кажутся достойными представителями животного мира... Твоя беда. Твой грех. Тот самый, первородный... Ничего там не сдвинуть, не изменить, не улучшить. Агрегат слишком прост, чтобы его можно было понять. Стоит в нем сдвинуть крошечное колесико и - перегрев, по сравнению с которым шуб - лишь невинное фантазирование. Собаки-то откуда? Из какой ментальной дыры вылезли твари?
- Придется запереться здесь, - говорит старик.
Паршивец обходит труп и выглядывает в окно. Черное на черном. У цвета ночи слишком много оттенков, которых хватает не только на тишину и пустоту, меланхолию и одиночество, страх и похоть, но и на таких чудовищ, чьи тела запруживают улицу, растекаются грязной трясиной, немедленно порождающей тлен болотных огней, и в бледной синеве с трудом можно признать свечение полуслепых глаз.
- Скажи слово и тут же будет оно, - прошептал старик. - Отвратительные гады...
- Нам не помогут, - говорит паршивец спокойно. - Нам теперь никто не поможет. Не в лучшем из миров мы оказались.
- Ты думаешь? - старик перестает мять сигарету и бросает ее в окно. Острое жало незамеченного осколка пропарывает кожу. - А, дьявол...
- Помочь?
Старик не успевает ответить - снаружи на окно падает плотная тень, закрывая тошнотворное шевеление псов - аспидных личинок на куске сгнившего мяса, стальное жало втискивается внутрь, упираясь в равнодушное лицо, как будто старый коневод что-то вроде этого ожидал, и когда это самое сбылось, прервало изнуряющую цепь странных и пугающих знамений, он лишь холодно усмехается и неуловимым движением втыкает сигарету куда-то в неразличимую тьму. Воздух вокруг старика вспыхивает и отбрасывает изломанное тело в стену. Тень просачивается в комнату, окутывает взвизгнувшего паршивца, распухает грозовой тучей, в которой с воем ворочаются еще нерожденные молнии грядущей непогоды, а потом начинает лить ледяной дождь...
...остается только тупо смотреть на окровавленные руки, на окровавленную простынь, на окровавленную комнату. Разве кровь не горячая? Разве ее так много, что хватает на целый ливень? Рука сжимается и чувствует мертвенную липкость. Нежить. Пальцы тянутся к волосам и натыкаются на неопрятные космы, пропитанные... гадостью. Что угодно, но только не кровь, не свинцовый запах растерзанной жизни...
- Я не стал бы так переживать, - замечает черный человек, присевший на краю кровати. - Потом они снова несутся по полям, перепрыгивая на окровавленных лапах через канавы, тропинки, через пашню, кучи травы и торчащие булыжники. Создается впечатление, что они впали в бешенство и ищут гигантский водоем, чтобы утолить свою жажду. Несчастный запоздалый путник! Друзья кладбищ набрасываются на него, раздирают на куски и тут же пожирают, брызгая кровавой слюной...
Черный человек трет подбородок и смотрит вопросительно.
- Неплохо, - соглашаюсь я.
- Безумно, безумно... Зовите меня Исмаил. Исмаил - повелитель псов.
Он наклоняется, шарит у себя под ногами и вытаскивает за шкирку маленького паршивца. Выглядит тот неважно - мешочек с ручками и ножками, дрыгается и смотрит белыми глазами.
- Ты кто? - спрашивает Исмаил.
Паршивец хрипит нечто, но черный человек кажется разбирает невнятицу:
- Оператор? Коневод? Специалист по скоблению решеток? - последнее его особенно позабавило. - И как же ты их скоблишь?
- Отпустите... я покажу...
- Но без фокусов, - предупреждает Исмаил и ставит паршивца перед собой. - Никогда не встречал таких демонов.
Паршивец вытаскивает из кармана мятый листок бумаги и карандаш, ловко рисует голову и внутри кружок:
- Вот это и есть решетка. Иногда она бывает и пошире, если... э-э-э... вещь сложная попадается. Она много умеет и решетка становится большой. Если есть решетка, то вещь справляется с делами и нам не нужно ее постоянно контролировать... Больше свободы, меньше забот, - паршивец с опаской смотрит на Исмаила и продолжает. - Вещи мало думают, они только создают видимость, а подчиняются нам... операторам, я говорю. Если решетку выскоблить, то вещи кажется - думать стало труднее, а на самом деле программы перестали работать. Вещи больше верят программам, чем самим себе. Поэтому тогда ими легче управлять...
Идея написать продолжение трилогии братьев Стругацких о Максиме Каммерере «Черный Ферзь» пришла мне в голову, когда я для некоторых творческих надобностей весьма внимательно читал двухтомник Ницше, изданный в серии «Философское наследие». Именно тогда на какой-то фразе или афоризме великого безумца мне вдруг пришло в голову, что Саракш — не то, чем он кажется. Конечно, это жестокий, кровавый мир, вывернутый наизнанку, но при этом обладающий каким-то мрачным очарованием. Не зря ведь Странник-Экселенц раз за разом нырял в кровавую баню Саракша, ища отдохновения от дел Комкона-2 и прочих Айзеков Бромбергов.
Космическая гонка сверхдержав продолжается! Впереди новый рубеж – таинственный Марс. Кто первый высадится на Красной планете? Отважный советский экипаж новейшего корабля «Красный космос» или американские астронавты, чей корабль мгновенно преодолевает пространство, за что приходится расплачиваться страшной ценой – человеческой сущностью? И в центре этой гонки – Зоя Громовая, которой предстоит сразиться со страшным врагом, чтобы победить в Большой космической игре, ставка в которой – больше, чем жизнь…
Будущее, до которого хочется дожить…Кто бросил клич «Марс — дело общее»? Этот вопрос долго интересовал часть работников Звездного городка. Вторая Марсианская экспедиция с самого начала подготовки ажиотажа не вызывала. Один раз были? Ну и хорошо! Да вот только отмахнуться от желания энтузиастов вплотную заняться освоением Красной планеты официальной советской космонавтике не удалось…Сборник фантастических произведений о светлом будущем, составленный совместно с проектом «СССР-2061»!
Солнечная система и Человечество — единственная реальность в мироздании. За границей Плутона расположена сфера неподвижных звезд — Хрустальная сфера, Крышка, фирмамент. Человечество освоило Солнечную систему, но не может выйти за ее пределы. Допущение — если нет звезд, то нет и морали. Нечто в мироздании стремится изменить его. Проводниками изменений выступают трое главных героев — Кирилл, Одри и Фарелл. Каждый из них и мироздание через них, как медиаторов, проигрывает различные варианты бытия с тем, чтобы найти ту вероятностную линию, где нет Крышки, где существуют подлинные звезды, мораль, добро.
Здесь нет солнца и звезд. Здесь каждый воюет против всех. Здесь вампиры уживаются с сиренами, а сверхцивилизация — со всадниками Апокалипсиса. И действует странное Общество бумажных человечков, чьи представители вершат свое правосудие вне морали и закона. Они существуют между жизнью и смертью, в своем персональном аду, и не осознают, что их главная цель — умереть.
Заключительная часть романа «Иероглиф». Странствия неприкаянной души завершаются… Сетевая публикация.
Люди занимаются освоением Марса. Как выяснилось, планета была обитаемой, самым крупным марсианским животным считалась дюнная кошка. Дюнные кошки отдаленно напоминали земных кошек, но на животе у нее имелась кожная складка-карман, где находился жизненно необходимый для кошки марсианский ароматический шарик. Земляне-колонисты занимались браконьерством и отнимали у кошек эти шарики до тех пор, пока на Марсе не появилась специальный корреспондент Кэйрин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Антикоммунист Леверетт считает, что электричество разумно и интернационально. Электричеству все равно, по проводам какой страны бежать, России или Америки. Оно убъет любого, кто намерен начать атомную войну. Леверетт был с этим не согласен…
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.